Читать книгу - "Эйфельхайм: город-призрак - Майкл Фрэнсис Флинн"

— Нет…

— Следует ли из этого, что турки сверхъестественны?

Грегор нахмурился, ощущая какой-то изъян в данном аргументе, но не смог выискать подвох. Дитрих передал ведро дальше и вновь повернулся к Грегору, ожидавшему с протянутыми руками.

— Я могу породить уменьшенную копию этой молнии с помощью всего лишь кошачьей шкурки и янтаря, — сказал Дитрих Грегору, и каменотес ухмыльнулся, не понимая объяснения, но находя удовольствие в том, что оно существует.

Дитрих погрузился в монотонный ритм работы. Ведра были тяжелыми, и веревочные ручки натерли его ладони до крови, но страх перед сверхъестественными событиями утра был задушен естественным страхом перед огнем и простой неотложной задачей борьбы с пламенем. Ветер изменил направление, и Дитрих закашлялся в моментально окутавшем его дыму.

Через руки Дитриха проходила бесконечная вереница ведер, и он начал воображать себя зубцом шестеренки в очень сложной водяной помпе, состоящей из человеческих мускулов. Однако механики могли бы освободить человека от подобного умопомрачительного труда. Есть же распределительные и новомодные коленчатые валы. Если мельницы могут приводиться в движение силой водяного колеса и ветра, то почему не может цепь ведер? Если бы только кто-то смог…

— Пожар потушен, пастор. — Что?

— Пожар потушен, — сказал Грегор.

— Ох. — Дитрих стряхнул с себя забытье. По всей цепочке мужчины и женщины опустились на колени. Лоренц Шмидт поднял последнее ведро и вылил воду себе на голову.

— Каков ущерб? — спросил Дитрих. Он опустился на корточки в опоясывающих кромку пруда тростниках, слишком усталый, чтобы взобраться на берег и взглянуть самому.

Рост каменотеса давал тому преимущество. Он приложил руку ко лбу и обвел глазами открывавшийся вид.

— Хижины сгорели, — сказал он. — Крышу дома Бауэра придется менять. Дом Аккермана сгорел дотла. У обоих Фельдманов тоже. По моим подсчетам… пять домов сгорело и где-то еще в два раза больше повреждено. И пристройки тоже.

— Много ли пострадавших?

— У некоторых ожоги, насколько я вижу, — сказал Г регор. Тут он засмеялся. — И Сеппль-младший спалил штаны на заднице.

— Тогда мы должны быть очень благодарны за это. — Дитрих закрыл глаза и перекрестился. «Боже, чьи страдания несопоставимы с теми, кто уповает на Тебя, но Кто выслушает милостиво их молитвы, мы благодарим Тебя зато, что внял нашим мольбам и исполнил их. Аминь».

Когда Дитрих открыл глаза, он увидел, что все уже собрались у пруда. Некоторые зашли в воду, а самые маленькие — не понимающие, как близко была беда, — воспользовались случаем, чтобы поплавать.

— Мне пришла в голову идея, Грегор. — Дитрих осмотрел свои руки. Дома нужно будет приготовить мазь, иначе ладони покроются волдырями. Терезия делала подобные мази, но сегодня, вероятно, она будет нарасхват, а Дитрих в Париже читал Галена.

Каменотес сел рядом. Он медленно растирал руки, ладонь о ладонь, осматривал их, как будто ища знамения в рубцах и распухших суставах пальцев. На левой руке у него не хватало мизинца, раздробленного давным-давно из-за несчастного случая.

Он тряхнул головой:

— Какая?

— Приделать ведра к ремню, приводимому в движение водяным колесом Клауса Мюллера. Потребуются только соизволение герра Манфреда и услуги искусного механика. Нет. Не ремень. Кузнечные меха. И водяной насос, подобный такому, что используется в Иоахимстале.

Грегор нахмурился и повернул голову, чтобы посмотреть на водяное колесо Клауса Мюллера ниже по течению мельничного пруда. Каменотес вырвал камышинку из земли и отвел ее вертикально на вытянутой руке.

— Колесо Мюллера покосилось, — сказал он, глядя на тростинку. — От того странного ветра, как думаете?

— Видел ли ты когда-нибудь водяной насос? — спросил его Дитрих. — Шахта в Иоахимстале располагается на вершине холма, но шахтеры соорудили решетчатую конструкцию из деревянных брусьев, тянущуюся от склона холма до самого водного потока. Она берет свою силу от водяного колеса, которое вращается; а вот распределительный вал заставляет решетку двигаться взад-вперед, — Он помахал руками в воздухе, пытаясь показать Грегору, что за движение он имеет в виду. — И это колебание приводит в действие насос в шахте.

Грегор обхватил руками колени:

— Мне нравится, когда вы рассказываете эти свои небылицы, пастор. Вам надо писать сказки.

Дитрих ухмыльнулся:

— Это не сказки, а истинная правда. Было бы у нас необходимое количество бумаги, если бы водяные мельницы не давали столько размягченного сырья? Двадцать пять лет назад был изобретен вал, приводящий в движение меха; я недавно слышал, что изобретатель в Льеже соединил меха с очагом и создал новый тип плавильной печи — в которой используется нагнетание воздуха. Уж восемь лет, как на севере с помощью этой печи выплавляют сталь.

— Мы живем в удивительные времена, — признал Грегор. — Но как это связано с вашей цепью ведер?

— Очень просто! Приспособь меха накачивать воду вместо воздуха и присоедини их к водяному насосу, как в Иоахимстале. Всего несколько человек, удерживающих такой сифон, смогут направлять постоянную струю воды на пламя. Тогда не будет нужды в цепочке ведер или…

Грегор засмеялся:

— Если подобное возможно, то кто-нибудь это уже бы построил. Раз никто этого не построил, значит, это следует признать невозможным. — Грегор лукаво замялся и напустил глубокомысленный вид. — Надо же. В этом была логика, не так ли?

— Modus tollens,[42]— согласился Дитрих. — Но твоя главная посылка ложна.

— Правда? Из меня не очень хороший ученый. Все это покрыто для меня тайной. А что это за главная посылка?

— Первая.

— Как же так — она ложная? Римляне и греки были умными людьми. И сарацины, хотя они и безбожники. Вы сами мне сказали. Как это вы называли? То, что они делают с числами.

— Аль-джабр. «Восстановление частей».

— Алгебра. Она самая. И тот генуэзский парень, когда я учился в Фрайбурге, который утверждал, что он доехал до Катая[43]и обратно. Разве он не описывал всякие хитрости, которые видел там? Ну, к чему я клоню со всеми этими умными людьми, христианами, безбожниками и язычниками, древними и нынешними, изобретавшими вещи с начала мира, как они могли упустить из виду что-то столь простое, как это выходит из ваших слов?

— Здесь будут сложности в деталях. Но помяни мое слово. Придет день, когда вся работа будет выполняться умными машинами, а люди будут свободны, чтобы созерцать Бога и предаваться философии и искусствам.