Читать книгу - "Дочь короля - Вонда Нил Макинтайр"

Напротив мушкетеры развели полог. По Зеленому ковру к Аполлону двигалось факельное шествие.

– Я еще не готов предстать перед его величеством, – возразил Ив.

Мари-Жозеф снова поискала глазами морскую тварь. Та замерла; совсем близко, еще чуть-чуть, и девушка могла бы до нее дотянуться, но тогда она метнулась бы в сторону – ни дать ни взять пугливый жеребенок, только зеленый.

– Если его величество готов выслушать вас, – промолвил граф Люсьен, – то вы тем более должны быть готовы предстать перед его величеством.

– Да, – сник Ив, – конечно.

Морская тварь вытянула руки, дотронувшись когтями до кончиков пальцев Мари-Жозеф.

– Мадемуазель де ла Круа, – провозгласил граф Люсьен, – в таком виде вы не вправе показываться на глаза его величеству.

Мари-Жозеф ахнула при мысли, что ее облик мог оскорбить взор короля. Придерживая отяжелевшие, намокшие юбки, она неловко двинулась к помосту по неровному дну бассейна, спотыкаясь на высоких каблуках.

Морская тварь закружилась вокруг нее, отрезая ей путь к отступлению и внезапно вынырнула, взметнувшись вверх перед самым ее лицом и судорожно глотая воздух. Мари-Жозеф не могла оторвать от нее глаз, потрясенная и очарованная. Русалка, подняв фонтан брызг, упала в воду и замерла, в свою очередь не сводя глаз с девушки.

Хотя руки и кисти у нее были похожи на человеческие, она казалась уродливее любой обезьяны. Ее раздвоенный хвост непрестанно свивался кольцами и бил по воде. Меж длинными пальцами виднелись перепонки, а сами пальцы украшали мощные острые когти. Длинные, спутанные прямые волосы ниспадали на спину и плечи, полускрыв настоящие женские груди – широкие и отвисшие, с маленькими темными сосками. Под водой ее грубую, цвета красного дерева кожу осыпали бисерные пузырьки, переливающиеся в свете свечей.

Морская тварь не мигая воззрилась на Мари-Жозеф золотистыми глазами, единственно прекрасными во всем ее облике. Безобразная и величественная, словно горгулья на фасаде готического собора, она носила глубокие уродливые рытвины на лбу и щеках, напоминавшие оспины. Нос у нее был приплюснутый, с низкой переносицей, ноздри узкие. Клыки как у хищника выступали над нижней губой.

– Она великолепна. Великолепна и ужасна, – послышался ровный, чарующий голос его величества.

Граф Люсьен и Ив склонились перед монархом в глубоком поклоне. Король, уже в другом костюме, в других кружевах, в другом парике, внимательно разглядывал морскую тварь. Его взор равнодушно скользнул по Мари-Жозеф, король словно бы не заметил ее. Все придворные, от месье и мадам до мадам де Ментенон и августейших внуков, завороженно всматривались вглубь бассейна. Одни искали взглядом русалку, другие же едва ли не с бо́льшим изумлением озирали Мари-Жозеф.

Испуганная морская тварь зарычала и нырнула на дно.

Если Мари-Жозеф сейчас выберется из фонтана, ей придется предстать пред взором короля. Из-за столь вопиющего нарушения этикета Лотта может ее уволить. Не исключено, что ей придется покинуть двор. Чувствуя, что вот-вот разрыдается от безысходности и стыда, Мари-Жозеф попятилась, надеясь укрыться в тени, и чуть было не упала, наступив на нижние юбки.

Граф Люсьен бросил наземь шляпу, сорвал с плеч плащ и заслонил Мари-Жозеф от взоров короля.

Надежно укрытая от глаз, Мари-Жозеф замерла, стоя в холодной воде. Морская тварь темной тенью метнулась прочь. Она схватилась за прутья решетки, стала трясти ее, повернулась, гневно хлестнув хвостом, снова подплыла к настилу и чуть-чуть выглянула из воды, так что показались только ее горящие глаза и спутанные темно-зеленые волосы.

Большинство придворных прекрасно видели Мари-Жозеф. Однако ее неожиданное появление в бассейне их совершенно не волновало. Волновала их лишь возможная реакция его величества: что, если это зрелище его оскорбит?

Мадам встретилась глазами с Мари-Жозеф и неодобрительно покачала головой, но губы у нее дрогнули, она явно героически сдерживала улыбку. Месье тактично отвел взгляд, а вот Лоррен воззрился на нее без всякого стеснения. Он улыбнулся. Она поспешно обхватила себя руками, смущенная тем, что предстала в столь неприглядном облике перед столь блестящим придворным.

«Мне кажется, я тоже сейчас рассмеюсь, – пронеслось в голове у Мари-Жозеф. – Если до того не умру от холода».

– Вы оправдали наше высокое доверие, отец де ла Круа. – Его величество вышел к Иву на помост, но не переступил за край фонтана. – Подумать только, живая русалка!

– Ваша русалка, – почтительно поправил Ив.

– Месье Бурсен, что вы скажете? – спросил Людовик. – Украсит ли сие чудище наше торжество?

Месье Бурсен, в невзрачном жюстокоре, каковой ему полагалось носить в соответствии с низким статусом при дворе, бросился на зов. Он поклонился, потирая руки, высокий, тощий, мертвенно-бледный и безобразный, – точь-в-точь ангел смерти.

– А она доживет до празднества? Она не отказывается есть?

Бурсен заглянул за край бассейна. Морская тварь кружила вокруг статуи Аполлона, напевая печальную мелодию.

– Она почти не принимает пищи, – сообщил Ив.

– Значит, вы должны ее откормить.

– Вы же иезуит, – с жаром напомнил ему Людовик. – Где же ваши хваленые хитрость и красноречие? Заставьте ее есть.

Морская тварь вновь вцепилась в прутья клетки и принялась трясти их, подняв сноп брызг.

– Прикажите ей перестать, – взмолился месье Бурсен, – не то ее мясо испортится!

Мари-Жозеф ужасно хотелось успокоить русалку, но она не решилась подать голос из-за спасительного графского плаща.

– Не могу, – возразил Ив. – Это дикое животное, оно не слушается человека.

– Она успокоится, – предположил Людовик, – когда привыкнет жить в неволе.

Его величество спустился на землю, постукивая по деревянным ступеням высокими каблуками. Ив и месье Бурсен последовали за ним.

– Месье де Кретьен, – любезно обратился Людовик к графу Люсьену.

– Ваше величество?

– Мадемуазель де ла Круа, – воззвал к Мари-Жозеф Людовик, уже выйдя из клетки, но так и не оборачиваясь.

У Мари-Жозеф перехватило дыхание.

– Д-да, ваше величество?

– Вы что же, дожидаетесь, пока вам не нанесет визит Аполлон?

Придворные рассмеялись, а Мари-Жозеф покраснела, уловив смысл шутки. Смех постепенно стих.

– Н-нет, ваше величество.

– Тогда выходите оттуда немедленно, а не то заболеете.

– Да, ваше величество.

Она с трудом вскарабкалась на помост. Граф Люсьен по-прежнему скрывал ее от любопытных глаз своим плащом, а теперь, когда она взбиралась по ступенькам, приподнял плащ своей тростью. Если вода в бассейне была холодной, то воздух показался и вовсе ледяным. Дрожащая, мокрая, она перешагнула через край бассейна, проскользнула мимо придворных и затаилась в тени лабораторного оборудования.