Читать книгу - "Последние часы. Книга II. Железная цепь - Кассандра Клэр"

Джеймс оглядел зал, до отказа забитый буйными жителями Нижнего Мира, и вздохнул про себя.

– Я полагал, что вечер пройдет в более спокойной обстановке.

Когда они приехали, посетители вели себя относительно мирно. Был обычный, довольно оживленный вечер. Гоблины, оборотни и домовые выпивали, болтали и в целом занимались своими делами; никто даже не взглянул в сторону Сумеречных охотников. Джеймс уже собрался незаметно проскользнуть наверх, в занимаемые «Веселыми Разбойниками» частные комнаты, где можно было расслабиться в знакомой обстановке в компании приятелей. Однако Мэтью, войдя в зал, сразу же забрался на стул, постучал стило о металлический подсвечник, чтобы привлечь всеобщее внимание, и выкрикнул:

– Друзья! Сегодня мой парабатай Джеймс Джеремия Джозафат Эрондейл прощается с холостяцкой жизнью!

Все восторженно завыли и заухали.

Джеймс помахал рукой в знак благодарности, надеясь на то, что этим все и закончится, но оказалось, так просто ему не отделаться. Самые разнообразные существа Нижнего Мира подходили к нему, чтобы пожать руку, похлопать по спине и пожелать счастья. К собственному изумлению, Джеймс обнаружил, что знает почти всех присутствующих – точнее, знал их с тех пор, как был мальчишкой. Они видели, как он взрослеет и становится мужчиной.

Здесь была Ниша, «самая старая вампирша из самой старой части этого старого города», как она всегда себя называла. Здесь были два Сида, оборотни, которые вечно спорили о том, кому из них называться «Сидом», а кому – «Сидни». Жениха подошла поздравить и кучка странных хобгоблинов. Они болтали исключительно между собой, никогда не разговаривали с посторонними, но периодически – по-видимому наугад – посылали выпивку другим посетителям. Хобгоблины окружили Джеймса и потребовали, чтобы он допил виски, которое кто-то сунул ему в руку, потому что собирались его угостить.

Джеймс был искренне тронут, но тут же, естественно, вспомнил о том, что брак его будет фиктивным, и его охватило странное, неприятное чувство. «Мы разведемся через год, – подумал он. – Если бы они это знали, то так бы не радовались».

После своей короткой речи Мэтью скрылся на втором этаже и бросил друга на растерзание буйным гостям, которые, получив новый повод для выпивки, пошли вразнос. И, разумеется, дело кончилось тем, что Сид набросился с кулаками на другого Сида, а стены и пол таверны содрогнулись от оглушительного улюлюканья гостей.

Томас недовольно нахмурился, но, воспользовавшись преимуществами высокого роста и могучего телосложения, растолкал пьяных и помог друзьям укрыться в более укромном углу зала.

– Веселее, Томас, – пробормотал Кристофер. Его каштановые волосы растрепались, очки он поднял на лоб. – Специальное представление Мэтью должно начаться… – Он бросил в сторону лестницы взгляд, полный надежды. – С минуты на минуту.

– Когда Мэтью планирует что-то «специальное», обычно получается нечто ужасно восхитительное или восхитительно ужасное, – заметил Джеймс. – Кто-нибудь хочет заключить пари насчет того, что произойдет сегодня?

Кристофер улыбнулся уголком губ.

– Нечто необыкновенно прекрасное, если верить Мэтью.

– Это может быть что угодно, – пробормотал Джеймс, наблюдая за дракой. Барменша Полли бесстрашно пыталась разнять Сидов, в то время как водяной Пиклз принимал ставки на победителя.

Томас расцепил руки, скрещенные на груди, и сказал:

– Это русалка.

– Это… что? – изумился Джеймс.

– Русалка, – повторил Томас. – Она исполнит нам нечто вроде… похотливого русалочьего танца.

– Какая-то его подруга из числа дам полусвета, – вставил Кристофер, который, судя по его тону, весьма гордился знанием слова «полусвет». Естественно, круг общения Мэтью, включавший поэтов и куртизанок, был чужд Кристоферу с его тинктурами и пробирками и совершенно не знаком Томасу, который проводил время или за книгами, или в бесконечных тренировках. Тем не менее оба с радостным предвкушением ждали «похотливых танцев».

– Что конкретно она будет делать? – спросил Джеймс. – И… где она будет это делать?

– Надеюсь, в большом аквариуме, – сказал Кристофер.

– Что касается твоего первого вопроса, – добавил Томас, – наверняка исполнит нечто богемное с колокольчиками, кастаньетами и вуалью. Ну, я так думаю.

Кристофер внезапно забеспокоился.

– А вуаль не намокнет?

– Это будет незабываемо, – увлеченно продолжал Томас. – Так Мэтью говорит. Несравненная красота, и все такое прочее.

Джеймс невольно потянулся к серебряному браслету, который носил на запястье, и рассеянно провел пальцами по гладкой поверхности. В последнее время он почти забыл о нем, не обращал на него внимания. Это украшение подарила Джеймсу Грейс Блэкторн, когда ему было четырнадцать лет. Но сейчас приближалась его свадьба с другой женщиной, и Джеймс изо всех сил старался не думать о Грейс.

«Один год», – повторил про себя Джеймс. Он должен временно забыть о Грейс, не думать о ней еще один год. Такое обещание они дали друг другу. Кроме того, он дал слово Корделии, что не будет видеться с Грейс наедине, не будет больше переписываться с бывшей возлюбленной. Джеймс понимал: если кто-нибудь узнает об этом, над Корделией, его невестой, потом женой, будут насмехаться, это будет унизительно для нее. В свете должны считать, что их брак – самый что ни на есть настоящий.

При мысли о том, что Корделия увидит этот браслет завтра, на свадьбе, Джеймсу стало не по себе. Он твердо решил снять украшение сразу после возвращения домой. Конечно, Грейс может счесть это оскорблением, но, оставив браслет, он унизит тем самым свою будущую супругу. В тот день, когда они с Корделией обручились, Джеймс твердо решил, что никогда не предаст ее, не нарушит свои брачные клятвы ни словом, ни делом. Возможно, он не сможет быть верным жене в сердце и в мыслях, но ему было вполне по силам спрятать подальше символ любви к другой.

Тем временем в противоположном конце зала домовые под руководством Полли соорудили подмостки, на которых действительно установили огромный стеклянный бак с водой. Два домовых расставляли на «сцене» канделябры, пытаясь устроить нечто вроде театрального освещения, остальные сновали по залу, отодвигали столы к стенам и освобождали место для зрителей.

Заскрипели ступени, и появился Мэтью. Волосы его отливали золотом в свете множества свечей; пиджак он оставил в комнате и был одет лишь в сорочку и синий жилет с зелеными полосками. Он ловко перемахнул через перила и, очутившись на сцене, поднял руки и призвал к тишине. Однако посетители, не обращая на него внимания, продолжали громко переговариваться и стучать кружками. В конце концов Сид не выдержал, захлопал в ладоши и заорал:

– Эй, вы все! Тихо, не то я разобью кое-кому его паршивую башку!

– Вот именно! – крикнул второй Сид. Очевидно, они решили временно забыть о своих разногласиях.

Посетители кабака довольно долго ворчали и ругались, и какой-то оборотень злобно прорычал: