Читать книгу - "Костяные корабли - Р. Дж. Баркер"

Да и хотел ли он знать, почему Миас так поступила?

Стол в большой каюте вытащили из удобной колеи и придвинули к стене, белый пол разрисовали черными линиями и символами, которые Джорон хорошо знал, хотя ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, откуда, настолько странным было их появление здесь. Пока он пытался справиться с удивлением, Миас не обращала на него внимания, погрузившись в изучение начертанных на полу строк. Между тем курсер что-то бормотал себе под нос и рисовал новые знаки, добавляя их к длинной строке обожженным концом палочки и заканчивая изящным завитком, – одновременно их смысл отображался в сознании Джорона, вставая на место, точно каменная доска, занимающая свою позицию в конструкции.

Карта, незнакомая из-за своего огромного размера – на весь пол каюты, – а еще из-за того, что ее нарисовали не на птичьей коже, была не слишком точной: хорошо знакомые Джорону бухты и заливы превратились в гладкие участки, а многие береговые линии Ста островов практически исчезли из-за того, что не имели отношения к курсу, выбранному Миас. Символы и числа, нанесенные курсером, вертелись в его сознании, и возникала новая линия, изгибавшаяся по костяному полу, но только у него в голове – маршрут, по которому Миас собиралась направить «Дитя приливов», пересечь Архипелаг, пройти между островами и по каналам, пока они через полтора дня не окажутся в Корфинхьюме – если Восточные шторма будут к ним благосклонны.

– Канал Баффинли блокирован оползнем, – не успев подумать, сказал Джорон, потому что знал, слышал, как об этом говорили в какой-то таверне на материке, где жизнь была стабильной и не случалось землетрясений.

Кончик обожженной палочки курсера остановился на белом полу; он поднял свою скрытую капюшоном голову и посмотрел на Миас, а когда супруга корабля кивнула и нетерпеливо щелкнула пальцами, подтверждая слова Джорона, курсер вернулся к своим вычислениям, аккуратно стерев кусок карты, заново прокладывая путь, добавив, по прикидкам Джорона, четыре дополнительных часа к предстоявшему им путешествию.

– Как поет ветер? – спросила Миас.

Джорон не ответил, он не понял, кому она задала вопрос, ему или курсеру.

– Воздух все еще в бухте; шторма не станут нас благословлять или проклинать, – ответил курсер голосом, похожим на шепот. – Я вижу, как тучи бегут на восток, к горизонту, где солнце не сожжет их, супруга корабля. Я не слышу песни великих штормов. Лишь мелодию добрых ветров.

Миас кивнула.

– Да, корабль почти не раскачивается, и ничего другого быть не может. Джорон, спусти флюк-лодку, возьми нас на буксир и доставь к бую, чтобы забрать ветрогона. Он поведет нас остаток пути из гавани, пока мы не найдем ветер, который наполнит наши крылья.

– Но он… – начал Джорон.

Она не собиралась позволять ему закончить фразу.

– Выполняй приказы, не выдумывай оправданий. – Она произнесла эти слова без малейших колебаний, лишив его возможности возразить.

Его рука коснулась рукояти курнова. Она улыбнулась, во всяком случае, ее холодные губы дрогнули, и этого оказалось достаточно, чтобы он убрал ладонь с рукояти, повернулся и вышел на залитую теплым светом палубу, чтобы выполнить приказ.

– Мне нужно, – начал он не слишком громко, и его слова не услышали дети палубы, занятые чисткой сланца. Он кашлянул. Собрался с духом. И начал снова. – Мне нужны добровольцы! – закричал Джорон. Никто не повернулся; все вдруг нашли очень важные занятия. – Я сказал… – снова закричал он.

На этот раз некоторые повернулись, перестав работать и обратив на него мрачные взгляды.

Барли поставила на палубу багор, который держала одной рукой, а он с трудом поднял бы двумя, и подошла к нему.

– Твайнер, – сказала она. – Почему она здесь?

– Мне нужна группа, чтобы…

– Я спросила: почему она здесь, Твайнер?

Голос Барли наполняла угроза, как в тот момент, когда копье входит в тело длинноцепа, и все уже знают, что его мечущийся хвост в убийственной ярости появится на поверхности воды – только не тот, кто умрет от гнева животного или в его зубах.

Джорон открыл рот, чтобы ответить, и в этот момент Барли сделала шаг назад и почтительно опустила голову. Перед ним?

Нет. Конечно, нет.

Он повернулся, прекрасно зная, кого увидит, кого должен увидеть: Миас, стоявшую у люка.

– Барли, – сказала она, поднимаясь на главную палубу. – Я рада видеть, что ты полна энтузиазма. – Барли кивнула, словно так и было, и Миас подошла к ней, снимая с привязи из рыбьей кожи один из арбалетов, висевших на куртке. – Возьми семь человек, которым доверяешь, и отправляйся на нашей флюк-лодке в рыбацкий поселок. – Она протянула ей кусок пергамента. – Конфискуй еще одну лодку, достаточно большую, чтобы выдержать существенную нагрузку, но такую, чтобы она, в случае нужды, поместилась на палубе, и чтобы у нее были крылья, если таковая отыщется.

– Им это не понравится, супруга корабля, – сказала Барли, не поднимая глаз от палубы.

– И поэтому я посылаю к ним женщину твоих размеров, – сказала Миас, кивком показав на пергамент. – В письме говорится, что Бернсхьюм заплатит за то, что мы у них возьмем, а поскольку сейчас время роста, они смогут без проблем заменить свою лодку.

«Любопытно, – подумал Джорон, – знает ли Миас, что лжет?» Ведь для того, чтобы сделать даже простейшую флюк-лодку, требуется не менее месяца, значит, в течение этого времени семья владельца конфискованной лодки будет голодать. И имеет ли это для Миас какое-то значение?

– А теперь, – сказала Миас, – выполняй. – Она повернулась, и дитя палубы, пытавшийся быстро пробежать мимо нее, остановился, не в силах поднять глаза. – Ты, – продолжала она, – возьми рогатку и начинай сбивать скииров с крыльев корабля. Убей парочку, и остальные не захотят возвращаться. Джорон, ты пойдешь со мной в каюту, – сказала она голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Сердце у него упало в желудок, распространяя волну холодеющей крови по телу, когда скииры, подняв страшный шум, взлетели с крыльев корабля, протестуя против смертельного оскорбления, нанесенного одному из их товарищей камнем, пущенным из рогатки.

Джорон последовал за Миас из света в темноту. Поднимавшийся с нижней палубы запах напоминал ему, что он живет среди мертвецов, но в большой каюте с превращенным в карту полом света было больше, хотя атмосфера в ней не изменилась. Не обращая на него внимания, Миас молча перетащила письменный стол на прежнее место и уселась за него. На столе лежала однохвостая шляпа хранителя-палубы. Черный материал, сложенный вокруг круглой макушки, сзади свисает плетеная веревка, которая должна покоиться на спине хозяина.

– Тебе не следует спрашивать, кто готов стать добровольцем, – сказала Миас. – Ты офицер флота. Ты отдаешь детям палубы приказы, а если они отказываются, их ждет наказание. – Джорон открыл рот, но она не позволила ему ответить. – Я не сомневаюсь, ты не веришь, что обладаешь над ними властью, – ведь так и есть, ты ее никогда не имел – виноват ты сам и никто другой. Но то время осталось в прошлом, и теперь за тобой стою я. Пользуйся ею, Джорон Твайнер, и, если мне придется проломить пару голов, чтобы они поняли, что твоя слабость вовсе не означает, будто у меня нет силы, я это сделаю. Ты меня понял?