Читать книгу - "Флэш. Преследование Барри Аллена - Сьюзан Гриффит"

Шона Баез пристально смотрела на яркий закат, разгоравшийся над водной гладью. Она стояла у длинной стеклянной стены – ее любимое место в этом огромном доме, расположившемся на высоком обрыве над огромным озером к северу от Централ-Сити. «Как чудесно было бы владеть этим домом и жить здесь, наслаждаясь простором и уютом», – подумала она.

Спокойствие заката нарушил громкий скрип. Мужчины о чем-то спорили у нее за спиной. Шона тихо вздохнула. Она различила характерный звук, с которым драгоценные камни царапают дорогую мраморную столешницу.

– Погоди минутку, Мардон, – рявкнул один из спорящих. – Этот бриллиант стоит трех паршивых изумрудов в этом зеркале. Думаешь, сможешь меня обмануть?

Шона попыталась не обращать внимания на очередной вопль возмущения, который издал Кайл Нимбус. И ей было совершенно неинтересно, что именно на это возразил рассерженный Марк Мардон.

– Ты идиот! Это вавилонское зеркало! Оно стоит в два раза дороже бриллианта.

К несчастью, Шона могла видеть в оконном стекле отражения обоих мужчин. Кайл Нимбус, Туман, держал в руках инкрустированное драгоценностями зеркало. Этот человек, темный и хмурый, всегда заставлял ее быть настороже. Лысая голова делала его похожим на закоренелого заключенного – каким он и был. По крайней мере, до тех пор, пока взрыв ускорителя частиц не проник в него как раз в тот момент, когда ему делали смертельную инъекцию за государственный счет.

Теперь он стал метачеловеком, и весьма отвратительным.

Второй мужчина выглядел более презентабельно. Пожалуй, его можно было даже назвать симпатичным. Марк Мардон, Погодный Волшебник. Он умел красиво говорить и производил впечатление человека, чего-то в жизни добившегося. С первого взгляда он не был похож на преступника. Его метачеловеческие способности позволяли управлять погодой. Он мог обрушивать на землю молнии или дождь, повелевать ветрами.

Однако ума он был ограниченного, и потому обращался с этими сверхчеловеческими способностями как школьный хулиган. Очень жаль, ведь на самом деле Мардон был не так уж безнадежен.

И это возвращало ее мыслями к Нимбусу.

Шона посмотрела на свое отражение. На лицо падали отблески гаснущего заката. Темная кожа и темные волосы. Умная. Ее всему научила улица, и все-таки она оказалась в компании таких людей, как Нимбус и Мардон. Как получилось, что ей выпала такая участь?

Она стала метачеловеком в ту же ночь, что и другие, получив способность мгновенно телепортироваться в любое место, которое могла увидеть. Но она не могла с такой же легкостью исчезнуть из своей собственной жизни. Даже после взрыва ускорителя частиц она по-прежнему была обречена на жизнь среди мелких преступников. Она могла бы добиться куда большего, она должна была жить в таком доме, как этот.

Но вместо этого она чувствовала себя сломленной и отчаявшейся.

Кайл Нимбус прервал ее размышления, швырнув инкрустированное драгоценными камнями зеркало на стол так резко, словно это был какой-то хлам. Оно приземлилось на стол с громким звяканьем.

– Мне оно на фиг не сдалось, – сказал он. – Где я вообще найду вавилонский ломбард? Что вообще значит «вавилонский»? Мне не нужно зеркало.

– Я уж вижу, почему тебе оно и правда не нужно, – пробормотала Шона.

Мардон хихикнул, но Нимбус тут же вскочил на ноги.

– Не наезжай на меня, девочка, – рявкнул он. – Ты знаешь, на что я способен.

Шона знала, и думать об этом было неприятно – даже пугающе. У нее мурашки пробегали по коже от одной мысли о том, что Нимбус может превратиться из обычного человека в облако ядовитого тумана. Даже для мира металюдей это было противоестественно.

Она окинула Нимбуса неспешным, спокойным взглядом, а потом уставилась на последние отблески оранжевого на воде. От ее спокойствия не осталось и следа, но она все так же созерцала угасающий закат.

Мардон рассмеялся.

– Похоже, она не напугана.

– Что ж, зря, – Нимбус через всю комнату бросился к ней.

В следующее мгновение она уже стояла снаружи, на террасе. Ее обдало холодным воздухом. Она повернулась и увидела, как Нимбус стоит, упираясь ладонями в стекло, и смотрит на нее сквозь отражение в ставшем пурпурным небе. Он колотил по толстой стеклянной панели, сердито кричал на нее, но стекло милосердно приглушало звук.