Читать книгу - "Анафема Дарвину - Стивен Бакстер"

Стивен Бакстер

Анафема Дарвину

Мэри Мейсон в сопровождении носильщика, который катил за ней следом тележку с багажом, сошла с парохода на пристань в Фолкстоне и вместе с другими пассажирами стала в очередь на контроль безопасности.

Фолкстон, первое, что она увидела в Англии, на первый взгляд не слишком располагал к себе: маленькая гавань, укрытая от ветра скалами, за которыми виднелся мрачный, закопченный город с торчащими над ним тонкими шпилями церквей. В порту было многолюдно: пассажиры, сходящие на берег, грузчики, занятые разгрузкой трюмов. Несколько конных повозок стояли рядком в ожидании, среди них одна с паровым двигателем, вся покрытая копотью. Океанский пароход с проржавевшими бортами казался в этой гавани пугающе огромным и мощным.

Мэри было сорок четыре года. Она устала, все тело у нее затекло, и, как оказалось, она уже немного отвыкла стоять на твердой поверхности, не качающейся вверх-вниз. Путь из Южной Земли до самой Англии Мэри проделала, чтобы принять участие в суде инквизиции над Чарльзом Дарвином, умершим более ста лет назад. Дома, в Куктауне, это казалось ей весьма заманчивой перспективой. Теперь же эта мысль представлялась ей чистым безумием.

Когда наконец подошла ее очередь, портовые контролеры внимательно изучили ее паспорт, устроили настоящий перекрестный допрос о цели приезда в Англию (по всей видимости, слово «натурфилософ» им ни о чем не говорило), затем разворошили все чемоданы. Наконец один из чиновников вернул ей паспорт. Она глянула на всякий случай, верная ли дата стоит на визовом штампе: 9 февраля 2009 года.

— Добро пожаловать в Англию, — буркнул чиновник.

Мэри прошла вперед, носильщик за ней.

— Лектор Мейсон? Далеко здешнему порту до куктаунского, верно? И все же я надеюсь, вы остались довольны путешествием.

Она обернулась:

— Отец Брейзел?

Это был Ксавьер Брейзел — тот самый иезуит, что согласовывал ее приглашение и приезд. Высокий, стройный, изящный, в скромном черном костюме с белым пасторским воротничком. Значительно моложе ее, лет тридцати, должно быть. Он улыбнулся, перекрестил ее двумя пальцами, благословив, и пожал руку.

— Зовите меня Ксавьер. Рад знакомству, искренне рад. Для нас большая честь, что вы согласились участвовать в процессе, и я с особым нетерпением жду, когда мы услышим вашу речь в соборе Святого Павла. Идемте, я нанял коляску до вокзала… — Он кивнул носильщику и повел ее вперед. — Процесс над Алисией Дарвин и ее не знаю сколькоюродным прадедом начинается завтра.

— Да. Пароход задержался в пути на пару дней.

— Жаль, что у вас почти не будет времени подготовиться и отдохнуть.

— Ничего.

Коляска была маленькая, но крепкая, запряженная парой смирных лошадок. Они с грохотом покатили экипаж по тесным, вымощенным булыжником улицам.

— И прошу прощения за меры безопасности, — сказал Ксавьер. — Не слишком приветливо наша страна встречает гостей. Это началось после взрывов двадцать девятого мая.

— Это же было шесть лет назад. И ватиканских террористов, кажется, поймали?

Речь шла о мелких терактах мусульманских фанатиков — так они отметили 550-летие исламского завоевания Константинополя, через сто двадцать с лишним лет после того, как христианская коалиция вновь отвоевала город у турок.

Ксавьер только улыбнулся:

— Стоит один раз окружить себя стальным кольцом, и попробуй его потом разорви.

Они прибыли на станцию, где как раз ожидал отправления дневной поезд на Лондон. Билеты Ксавьер купил заранее. Он помог Мэри занести багаж и проводил ее в вагон первого класса. Она оказалась едва ли не единственной светской пассажиркой, все прочие были сплошь лицами духовного звания: мужчины в черных костюмах, женщины в монашеских покрывалах.

Поезд тронулся. Мимо окон понеслись облака черного дыма.

Проводник принес кофе. Ксавьер с удовольствием сделал глоток.

— Угощайтесь, прошу вас.

Мэри попробовала свой кофе.

— Вкусно.

— Французский, из американских колоний. Французы знают толк в кофе. Кстати, раз уж мы заговорили о Франции — вы раньше в Британии не бывали? Между прочим, эта линия железной дороги повторяет маршрут наступления наполеоновской Grande Armee в тысяча восемьсот седьмом году, через Мейдстон на Лондон. Вы, может быть, заметили памятники в городах, через которые мы проезжали… Что с вами, лектор? Мне кажется, вас что-то беспокоит.

— Не привыкла к такому количеству духовных лиц вокруг. Южная Земля — христианская страна, хотя и прошла через марксистскую реформацию. Но у меня такое чувство, будто в этом поезде я единственная грешница.

Он улыбнулся и произнес доверительным тоном:

— Если вам кажется, что здесь у нас переизбыток пасторских ошейников, вам стоило бы поглядеть на Рим.

Он уже начинал ей нравиться — своим чувством юмора и откровенностью. Но Мэри по опыту знала, что иезуиты умеют втираться в доверие и использовать это в своих целях.

— Мне ведь не придется ехать в Рим, чтобы увидеть святую инквизицию в действии?

— Мы предпочитаем не употреблять этот термин, — невозмутимо ответил он. — Священная Конгрегация доктрины веры, вновь получившая полномочия при кардинале Ратцингере, после терактов двадцать девятого мая, блестяще проявила себя в борьбе с турецкими экстремистами.

— Которые хотели всего лишь вернуть свободу вероисповедания, какая у них была до крестового похода тысяча восемьсот семидесятого года.

Он улыбнулся:

— Вы знаете нашу историю. Ну конечно, потому-то вы и здесь. Для нас очень важно присутствие объективного наблюдателя. Конгрегация хочет, чтобы все видели: суд рассматривает дело Дарвина законно и беспристрастно. Должен признаться, другие философы, специалисты по естественному отбору, ответили на наше приглашение отказом…

— И вам пришлось довольствоваться историком натуральной философии?

— Мы очень благодарны вам за содействие. Церковь в целом стремится не доводить дело до прискорбных разногласий. Цель разбирательства в Конгрегации — не осудить, а прояснить отношения между теологией и натуральной философией. И я искренне надеюсь, что, когда вы увидите это своими глазами, вы перемените свое мнение о нас к лучшему.

Мэри пожала плечами:

— Положим, у меня здесь есть и свой интерес.

Как историк, она надеялась собрать любопытный материал о вековом противостоянии между Церковью и натуральной философией, а может быть, извлечь какую-то пользу и из самого суда, помимо возможности в меру сил воспрепятствовать пропаганде инквизиции. Однако теперь, оказавшись в самом сердце теократии, она уже не была уверена в успехе.

Она замолчала. Ксавьер смотрел на нее с вежливой озабоченностью.

— Вам удобно? Может быть, еще кофе?

— Кажется, я немного устала, — сказала она. — Извините, если я была резка. — Она порылась в сумке и достала книгу. — Может быть, я пока почитаю немного и дам вам отдохнуть.

Он посмотрел на корешок.

— Герберт Уэллс, «Война небесных сфер».