Земли семи имён - Дарина Стрельченко

Хедвика шла на рынок за земляникой и миновала уже половину пути, когда лаггард пригнал в долину густые тучи. Резкий и пыльный ветер, вестник дождя, заставил её поторопиться. Придерживая локтем корзинку, подхватив юбку, она припустила к таверне, приютившейся среди холмов. Рынок раскинулся у самого «Каменного Короля», и вдалеке, в тёплом преддождевом мареве, уже виднелись алые пятна палаток и серые, сшитые из мешковины крыши…

Дождь нагнал её у самой ограды: крупные солоноватые капли застучали по земле, обращая пыльную каменную тропу в чёрный глянец. Хедвика поскорее нырнула под черепичный навес, пригладила волосы и наконец перевела дух, глядя на тяжёлые кучевые облака, обложившие горизонт. По вересковым низинам, по пшенично-золотым полям хлестал косой дождь, а выше, в блеске и серебре молний, малиновой короной занималась ранняя чистая заря.

Она рассеянно улыбнулась, отвела от лица прилипшую прядь и вошла в таверну. Дождю следовало дать время поутихнуть, а уставшим ногам – отдохнуть. Она шагала зыбкой песчаной тропой от самого Йона, утомилась и, радуясь внезапному дождю, уже предвкушала миску тушёного картофеля с овощами и чашку горячего кэроба.

В «Каменном Короле» было тихо и пустынно: в обычные дни обеденный зал оживал лишь к ночи. Но дождь обещал хозяину скорую прибыль: застигнутые ливнем путники вот-вот доберутся до крыльца и набьются внутрь, а какой приют в таверне без еды, песен и доброй кружки грушевого сидра?

В просторном и сумрачном зале пахло розмарином, жареным карпом, кислым вином и хмелем. Под потолком притаились деревянные фигурки грифонов и химер, а широкие массивные столы украшала резьба в виде голов грвецев, разинувших свои пасти в ожидании угощений. Посетителей было не больше десятка: трое мужчин у стойки, юноша с плетёным коробом за спиной и лепёшкой в руках и бородатые купцы за круглым столом – ударив по рукам, они мрачно праздновали тёмную сделку.

Хедвика прошла к узкой скамейке у пыльного окна. Сквозь стёкла частого переплёта было видно, как от деревни к таверне спешат промокшие странники. Она провела пальцем по липкому витражу, размышляя, что сделала бы, будь в её рукаве не только четыре медяка, но и пригоршня-другая каменной пыли. Может быть, прекратила бы дождь – такой ливень побьёт пшеницу и виноград, намочит солому на крыше хлева и размоет дорогу к маслобойне и мельнице. А громадные цветники, картофельные поля и наливные чернорецные лозы превратит в бурые гряды, по которым понесутся стремительные реки лаггардова дождя… Да, будь у неё каменная пыль, она прекратила бы дождь. А может, просто ушла бы с виноградников, позабыв обо всех заботах.

Водрузив на тёмный, изъеденный червём стол блюдо с горячим картофелем и бледно-розовым крутобоким редисом, Хедвика принялась за еду. Но не успела она обмакнуть редис в крохотную розетку с мёдом, как на скамью напротив ловко и бесцеремонно скользнул юноша в тёмном плаще с переливчатым зелёным кантом.

«Или не юноша, – с любопытством подумала Хедвика, приглядываясь к горячему, густому мареву каменной магии вокруг незнакомца. – Кто это?»

– Доброе утро, леди, – склонив голову, приветствовал её незнакомец. Были в этом приветствии и хитрый прищур, и самодовольство, и усмешка. Хедвика одёрнула залатанные рукава и отпрянула, скрестив на груди руки. Незнакомец оскалился – сверкнули в улыбке ровные, блестящие, что белая смородина, зубы, полыхнули серебристые глаза. Он откинул капюшон, и Хедвика заметила в его волосах пряди инея.

«Вовсе не юноша».

– Маг выискался, – нарочно глядя в сторону, процедила она. – Думаешь, над каждым насмехаться можешь, коли каменной пыли полная сума?

– Девицы с виноградников – странные существа. Вроде бы знают только корыто, да коромысло, да бочки в погребе, а погляди – раскрыла мой секрет, не успел я и глазом моргнуть. Как ваше имя, виноградная леди?

– Кто это вам сказал, что я с виноградников?

– Такая дерзкая и в лохмотьях. Глаза что блюдца, а на блюде мятый картофель, потому что на рыбу медяков в дырявом кармане недостаёт. Откуда, как не с Йона?

Хедвика, покраснев, безотчётно оглядела свой наряд. Холщовое платье в пол, фартук хоть и целый, но застиранный, в разводах едкого травяного сока. Сказала бы, что накидку нарочно выбирала подлиннее – скрыть бахрому на подоле и заплаты на локтях, – да соврала бы: не так уж много у неё было накидок, чтобы выбирать.

– Кутаешься ты в свои латаные рукавчики, как воробушек в пёрышки, – усмехнулся серебристоглазый. – Что, совсем туго нынче у виноделов дела? Хотя о чём говорить, такие дожди…

Он отстегнул аграф^[1] в виде барбарисовой кисти и сбросил камлотовый плащ. Под ним оказалась тёмная рубашка с лесным узором: и зелень, и синь, и чернь… «Словно рыцарь с запада», – с восхищением глядя на дорогую ткань, подумала Хедвика. Но вслух бросила:

– Небось сам их и насылаешь!

Зал тем временем оживлялся: подтянулись сельчане с окрестных деревень, пахари с ячменных полей, молодые ведьмы из редколесья, да и горожане с самого Грозогорья – все мокрые, что мыши. Пёстрая толпа рассаживалась за столами, шумела у стойки, гомонила, хохотала и словно чего-то ждала.

– Меня ждут, – будто прочитав её мысли, подмигнул незнакомец. – Я ведь Сердце-Камень.

– Всё ты врёшь, – скривилась Хедвика, впрочем, не слишком уверенно. – Будь ты Сердце-Камень, были бы при тебе и менестрели, и скрипачи…

– Я сам себе менестрель. Скрипач мне не нужен. А вот лютник…

– Эй! Леди и господа! Жители Грозогорья и окрестья! – раскатился по влажному тёплому воздуху бас хозяина. – Рад представить: неуловимый и сладкоголосый скальд Сердце-Камень! Северные баллады, суровые саги, драконьи сказки – для вас! Усаживайтесь, сушитесь, заказывайте яства. Сидр и медовуха, истории и менестрели – всё для вас в таверне «Каменного Короля»!

– Вот так названьице, – пробормотал серебристоглазый, выбираясь из-за стола. – Так вот, милая. Скрипач мне без надобности. А вот лютня сегодня пришлась бы кстати. Поможешь?

И не успела она оглянуться, как незнакомец, назвавшийся Сердце-Камнем, схватил её за руку и повлёк за собой к очагу.

– Заодно и высохнешь!

– Но я не умею играть на лютне! – воскликнула она, тщетно силясь перекрыть нарастающий гул голосов. Не слушая, он вскочил на край длинной лавки и приложил руку к груди:

– Леди и господа! Сегодня я не один!