Читать книгу - "Дремлющая Бездна - Питер Гамильтон"

— Да. — Фахин больше не смотрел на Эдеарда, в его мыслях проскользнул оттенок нетерпения. — Я не такой, как ты, Эдеард. И пусть меня заберет Хоньо, я даже не такой, как Оброн. Я уверен, что при тебе гильдия эгг- шейперов уже в следующем столетии обретет небывалое величие. Возможно, лет через тридцать ты станешь мэром. Эшвилль прославится по всей стране, сюда начнут стекаться толпы людей, и наш край дождется процветания. В этом мы все на тебя надеемся. А в таких условиях быть доктором и твоим другом весьма почетно.

— Ты действительно считаешь, что я на это способен?

— Ты сможешь это сделать. — Фахин растер в пыль последние кусочки листьев. — В противном случае ты поведешь армию варваров на штурм Маккатрана и разрушишь старые порядки. В тебе есть особая сила. Я это видел. Мы все видели. Такая сила привлекает людей.

— Не говори так, — попросил Эдеард. — Даже в шутку.

— А кто шутит?

Фахин насыпал порошок кестрика в маленькую белую фарфоровую трубку и добавил немного табака.

Эдеард с беспокойством смотрел на друга.

«Так вот что думают люди! И поэтому я их раздражаю!»

— А знаешь, сторожа на башнях по ночам видят про–взглядом твоих быстролисов, — сказал Фахин. — Ты по–прежнему удерживаешь их снаружи?

— Что? Нет! Я прогнал быстролиса сразу, как только мы вернулись; ты ведь был рядом и сам все видел. Да и как эти старые дурни могли что–то увидеть? Они спят большую часть ночи, кроме того, не в состоянии отличить одного зверя от другого.

— Быстролисы были в ошейниках.

— Это не мои! — возразил Эдеард. — Постой, лис был не один? Ты же знаешь, что я управлял только одним зверем. А когда они их видели? — заинтересовался он.

Фахин чиркнул спичкой и сильно затянулся, загоняя пламя в чашечку трубки.

— Точно не помню. — Он выпустил клуб дыма. — Кажется, пару месяцев назад.

— Почему никто мне не сказал? Я бы мог выяснить, правда это или нет.

— А зачем?

Спичка догорела, Фахин сделал глубокую затяжку, и его взгляд мгновенно утратил четкость.

Эдеард смотрел на своего друга с растущим беспокойством. Все они собрались в пещере, чтобы выпить, покурить и поболтать, как поступали все подмастерья с самого основания Эшвилля. Но Фахин с недавних пор стал употреблять кестрик почти каждый вечер, и после возвращения каравана из Визама эта привычка быстро укреплялась.

— Милостивая Заступница, — прошептал Эдеард и обернулся к другому подмастерью.

«Может, и правильно, что я уеду отсюда».

Фахин передал трубку соседу. Зехар, не переставая хищно улыбаться, протянула руку к бутылке Эдеарда. Прежде чем передать ей вино, он с преувеличенной жадностью сделал большой глоток.

…Первым, что ощутил Эдеард после пробуждения, был сильнейший приступ тошноты. Попытавшись перевернуться, он сильно ударился виском о холодные доски пола. Он даже не сразу понял, что лежит не на своем чудесном мягком матраце, а почему–то прямо на полу, рядом с кроватью, к тому же полностью одетый, если не считать одного сброшенного ботинка. И изо рта жутко воняет!

Эдеард застонал и снова ощутил, как к горлу поднимается кислота. Отказавшись от попыток контролировать свой организм, он уступил позывам рвоты. А через мгновение его охватил ужас, выступивший холодной испариной из каждой поры тела. Дрожащими руками Эдеард попытался стереть клейкую жидкость, капавшую с губ, и едва не заплакал от жалости к самому себе. Он мог бы смириться с похмельем, даже таким сильным, какое давало красное вино, но сейчас испытывал нечто более страшное, чем расплата за невоздержанность. Эдеард вспомнил. Лес. Засада бандитов.

Его тело среагировало на алкоголь и пару затяжек трубки. А разум на глубинном инстинктивном уровне вопил о смертельной опасности, надвигающейся из темноты. Эдеард заставил себя сесть. Слабый рассеянный свет ночного неба, проникающий сквозь щели в ставнях, позволил осмотреть комнату. Все было в порядке. Все, кроме него самого. Он всхлипнул, не в силах сопротивляться животному ужасу, почти ожидая, что его в любой момент поглотит какое–то чудовище. Похмелье отдавалось в голове пульсирующей болью. С трудом сосредоточившись, он медленно открыл про–взгляд и осмотрелся.

Трое младших подмастерьев спали в своих постелях. Эдеард продвинул про–взгляд дальше, едва не плача от острой боли позади глаз. Акиим тоже мирно храпел в своей комнате. Во дворе подрастающие ген–формы, как и всегда, спали стоя, переступая с ноги на ногу и пофыркивая. Две кошки неторопливо пробирались по крыше, выслеживая мелких грызунов. Ген- волк, сидя на привычном камне у ворот деревни, медленно поворачивал голову, послушно наблюдая за дорогой.

Эдеард в изнеможении застонал и отвел про–взгляд. Он все еще дрожал от холода. Влажная и липкая на груди рубашка невыносимо воняла. При малейшем движении его снова начинало тошнить. Он не без труда освободился от рубашки, дотянулся до стакана с водой, стоявшего на прикроватной тумбочке, и отпил несколько глотков. Из комода, с самого дна одного из ящиков, Эдеард достал мешочек вымоченных в масле лепестков джуна, приготовленных Фахином. Он развязал бечевку, закрыл глаза и положил в рот один лепесток. Снадобье обладало отвратительным вкусом, но Эдеард протолкнул его в горло последним глотком воды.

За все шестнадцать прожитых лет ему еще никогда не было так плохо. И страх все еще не унимался. От нового приступа дрожи на глазах выступили слезы, а руки непроизвольно обхватили плечи.

«Что со мной происходит?»

Он доковылял до окна и распахнул ставни. В комнату ворвался прохладный ночной воздух. Море Одина уже почти спустилось за горизонт, а это означало, что после полуночи прошло около двух часов. Впереди бледными пятнами в призрачном свете звездных туманностей простирались соломенные крыши низеньких домишек. Ничто не двигалось. Но от одного вида этой безмятежной картины Эдеарду стало еще страшнее. На мгновение в ушах зазвенели крики, перед глазами мелькнули языки пламени. Живот опять скрутило болью, так что Эдеард привалился к подоконнику.

«Заступница, за что мне все это?»

Выпрямляясь, он инстинктивно взглянул на ворота в крепостной стене и две сторожевые башни. Ни одного из часовых не было видно. Впрочем стояла ночь, а ворота находились в доброй полумиле. Эдеард решительно набрал полную грудь воздуха и уперся обеими руками в оконную раму. Он снова сосредоточился на про–взгляде. «Если там все в порядке, — решил он, — я иду спать».

Сторожевые башни были построены из гладкого камня, а в течение последующих десятилетий их еще укрепили изнутри толстыми брусьями В их стенах до сих пор не было ни одной пробоины, но сверху вниз уже поползли извилистые трещины. На широких парапетах башен могли одновременно поместиться до десяти воинов, и в их распоряжении имелось несколько тяжелых орудий, угрожавших любому глупцу, осмелившемуся штурмовать ворота. Сегодня на восточной башне никого не было. А вот на парапете западной башни под сигнальным колоколом стоял человек. Он повернулся и посмотрел на деревню. У его ног на каменных плитах лежали три тела.