Читать книгу - "Когда разум против тела. О самых загадочных неврологических расстройствах, когда-либо поражавших человеческое тело - Сюзанна О'Салливан"

«жалобщиц» и что врачи-мужчины охотнее диагностируют функциональные расстройства у женщин, чем у мужчин. Медицинскому сообществу определенно следует что-то делать с этими проблемами, но я думаю, что именно в восприятии этого диагноза как «отписки» и проявляется настоящий сексизм в данном случае.

Впрочем, даже с учетом предвзятости нет абсолютно никаких сомнений в том, что психосоматические расстройства чаще встречаются у женщин.

Полагаю, именно поэтому медицинское сообщество обнаружило, что этими расстройствами так легко пренебречь. На протяжении веков место женщин в обществе было таково, что их жалобы легко приуменьшали или отметали. Подобное отношение сохраняется по сей день. Точно так же, как в карьере, спорте и сфере развлечений, где женщин меньше уважают и хуже вознаграждают за успехи, чем их коллег-мужчин, эта болезнь считается относительно незначительной. Врачи шутят о женщинах, которые попадают в больницу из-за диссоциативных конвульсий. О них говорят, что они попусту тратят чужое время. Если бы это расстройство чаще поражало мужчин среднего возраста и из среднего класса, оно, вероятно, вызывало бы другую реакцию. Дело не в том, что это расстройство является оценочным ярлыком, который навесили на женщин, – дело в том, что представителям преимущественно мужской профессии легко считать болезнь пустяковой, потому что она в основном поражает женщин.

Стоит сравнить то, как обсуждали девушек из Эль-Кармен, с тем, как люди говорили о жертвах звукового оружия на Кубе. В Эль-Кармен девушек обвиняли либо в сексуальной неудовлетворенности, либо в том, что они подвергались насилию, а затем заявляли, что им нужны мужья. Высказали предположение, что они пострадали в результате насилия, которое имело место еще до того, как некоторые из них родились.

Конечно, американцы на Кубе не жили в бедности, и их защищал дипломатический статус, но даже с учетом этого тон дискуссии о них был совсем другим. Насколько они были сексуально удовлетворены? Никому бы и в голову не пришло задать столь неуместный вопрос. Были ли они женаты? Были ли у них дети? Выросли ли они в неполной семье? Имелись ли у кого-нибудь долги? Участвовали ли они или их родители в военных действиях и не травмировала ли их одна из войн, которые вели США? Их когда-нибудь отправляли на дипломатическую службу в опасные места? Эти подробности никогда не упоминались ни в новостных сообщениях, ни в медицинских статьях. Если бы эти вопросы задали, удалось бы обнаружить много источников стресса. Ни одна жизнь не безупречна, и жертвы гаванского синдрома не смогли бы избежать пристального внимания, которое получили девушки, потому что никто не смог бы. Но им не пришлось выдерживать такое пристальное внимание. Половина жертв из посольства были мужчинами, и их средний возраст составлял 43 года. Они принадлежали к среднему классу и получили престижное образование. Их семейное положение, происхождение и социальный статус не подвергались публичным обсуждениям. И поскольку столь многие из них были образованными мужчинами, влиятельным людям рекомендовали отвергать любые предположения о массовых психогенных заболеваниях. Темы сексуальной жизни и семейного положения пострадавших никогда не поднимались в разговорах, потому что эти вопросы обсуждаются совершенно по-разному, когда речь заходит о мужчинах и женщинах.

По правде говоря, никто не знает, почему молодые женщины чаще страдают от этих расстройств. Есть много факторов, но я убеждена, что безгласное положение в обществе – одна из причин.

Женщин заставляют играть странную, невозможную роль: в них ценят нежную, благоухающую женственность – слишком тихую, чтобы быть естественной. Ожидалось, что девушки с Москитового берега будут вести традиционный, консервативный образ жизни, но в то же время обнаружилось, что их сексуализируют пожилые мужчины. Их жизненный выбор был ограничен. Молодым женщинам повсюду говорят, что они равны мужчинам, но их сдерживают, когда они пытаются реализовать это равенство. В Колумбии действует законодательство, призванное обеспечить равенство женщин, но на практике часто происходит совсем другое.

В физиологии молодых женщин также может быть что-то такое, что делает их более уязвимыми к функциональным расстройствам, – нечто такое, что не имеет отношения к стрессу, психологии или обществу. Частые изменения в организме, связанные с половыми гормонами, могут создавать более сильный «белый шум», который молодые женщины должны научиться расшифровывать. Склонность к снижению артериального давления и, следовательно, к обморокам, безусловно, служит спусковым крючком для диссоциативных конвульсий. Девушки могут быть физиологически более уязвимыми еще и потому, что система здравоохранения рассматривает их физиологические особенности как слабость, а не норму. Обмороки и припадки женщин в 19-м веке, вероятно, были связаны скорее с тугими корсетами, отсутствием физической активности и врожденным низким артериальным давлением, чем с психологической слабостью, как иногда подразумевалось. Подобные суждения до сих пор существуют, когда речь заходит о болях при менструациях, менопаузе и других медицинских проблемах, характерных только для женщин.

Я не встречалась лично с Эрикой, основательницей «Великих феминисток гор Марии», до последнего дня моего визита. Планируя поездку, я знала ее только по серии электронных писем и сообщений в WhatsApp. Она часто очень расплывчато писала о том, какое отношение имеет к девушкам. Мы с Каталиной много размышляли о ее планах и личности, но решили, что все раскроется и подтвердится, когда мы наконец встретимся с ней. Я ожидала, что она будет сопровождать меня в поездке. Вместо этого в мой первый день в Эль-Кармен она прислала странное сообщение с фотографией, на которой виднелась ее макушка, торчащая над одеялом, а лицо было скрыто. Она написала, что больна, и именно поэтому послала Карлоса вместо себя. Это лишь усилило мое любопытство и подозрительность, и я почувствовала облегчение, когда в самый последний день в Эль-Кармен она пригласила меня к себе домой.

Улицы Эль-Кармен разбегаются от центральной площади, на которой находится огромная церковь. Дороги запружены людьми и мотоциклами. Дома с открытыми дверями и окнами выглядят просторными и светлыми, хотя часто нуждаются в некотором ремонте. Входная дверь Эрики была не из тех, что оставались открытыми весь день. Тяжелая, деревянная, она надежно запирала хозяйку от всего мира. Ее дом был значительно больше и величественнее, чем любой из других, которые я посетила, хотя и немного обветшалым. Комнаты окружали внутренний дворик, заполненный растениями и с водоемом в одном углу.

Эрика, невысокая женщина средних лет, тепло поприветствовала нас с Каталиной и проводила к кожаному дивану. Я нервничала из-за этой встречи, однако никаких странностей, которых я ожидала, получив необычное сообщение с фотографией, не возникло. Переговоры во время организации поездки были напряженными. Эрика очень беспокоилась из-за того, как пресса изображала девушек, и решительно возражала против ярлыка «массовая истерия». Она просила, чтобы я нигде