Читать книгу - "Невероятный иммунитет. Как работает естественная защита вашего организма - Дэниэл М. Дэвис"

Его целеустремленность — «хочу исцелить рак и всех, кто вообще им болеет» — восходит к одному пациенту, с которым он познакомился, когда завершал свою хирургическую практику в 1968 году^[273]. За двенадцать лет до этого пациенту удалили крупную опухоль, но хирург обнаружил несколько других, которые нельзя было удалить. Пациенту сказали, что больше ничего поделать нельзя; его отправили домой умирать. Однако двенадцать лет спустя он был все еще жив — и беседовал с Розенбергом. Розенберг мог бы запросто отмахнуться от этого случая как от ошибки диагностики, но взялся разобраться с записями, тщательно осмотрел пациента и вгляделся в старые снимки с микроскопа, обнаруженные в больничном архиве^[274]. Никаких ошибок. Этот человек действительно жил с несколькими крупными опухолями и без всякого лечения чудесным манером от них исцелился. Спонтанные регрессии метастатического рака — одно из редчайших явлений в медицине^[275]. Как они происходят? «Единственный важнейший элемент хорошей науки, — писал позднее Розенберг, — состоит в постановке важного вопроса. Тот вопрос был важным»^[276].

Ученый рассудил, что такое исцеление у пациента — результат действия иммунной системы. В первой попытке лечения Розенберг взял у него кровь и ввел ее другому пациенту, пожилому ветерану, умиравшему от рака желудка, и стал смотреть, что произойдет. Пациент шутил, что всю жизнь стрелял наудачу, и удача наконец должна ему улыбнуться^[277]. Но, увы, не сработало, и старик умер через два месяца. Сам Розенберг позднее признал, что мысль та была наивной — «едва ли не стыдной в своей простоте»^[278], — но попробовать стоило все равно^[279].

Далее Розенберг опробовал всевозможные методы. В одном из них понадобилось выделить иммунные клетки из крови пациента, вырастить их в лаборатории, чтобы их стало больше, а затем вбросить их обратно пациенту в кровь. При разведении иммунных клеток лабораторно Розенберг опирался на данные, что цитокин IL-2 можно применять для стимуляции размножения иммунных клеток человека. Точные условия, в которых иммунные клетки можно разводить, пришлось нащупывать методом проб и ошибок — и поныне выращивание клеток человеческого организма в равной мере и искусство, и наука. Но даже при большом количестве иммунных клеток не было очевидно, что они выживут, если вернуть их в кровь пациента, или сохранят хоть какую-то способность уничтожать опухолевые ткани. В том, что Розенберг пытался проделать, было столько неизвестных, что большинство ученых даже думать не стали бы о такой смелой программе, однако сколько бы ни ожидало его всяких «если» и «но», Розенберга вела вперед мысль: если все получится, он сможет исцелять рак.

Ни один из первых шестидесяти шести пациентов Розенберга его экспериментальным лечением не спасся. И тут, в 1984 году, появилась его шестьдесят седьмая пациентка — Линда Тейлор. Морской офицер, тридцатитрехлетняя Тейлор пришла на прием к Розенбергу с метастатической меланомой, раком, поражающим кожу, а также внутренние органы^[280]. Диагноз ей поставили за два года до этого, когда у нее начала расползаться родинка; Тейлор предрекли семнадцать месяцев до смерти. Она попробовала экспериментальную дозу интерферона, но тот не помог^[281]. Устав от бессильных лечений, она подумала, что поездка в Европу — лучший вариант потратить оставшееся время. Но семья толкала ее на дальнейшую борьбу — разузнать, на что способен Розенберг.

Розенберг лечил ее инъекциями ее же белых кровяных телец и несколькими большими дозами цитокина IL-2^[282]. Лечение оказалось совсем не из легких: три дозы IL-2 в день и капельницы из иммунных клеток раз в два-три дня. Тейлор часто рвало, ей не хватало сил видеться с семьей, дышать удавалось с трудом. Один раз она перестала дышать совсем. Пульс рухнул до двадцати ударов в минуту, и она выжила только благодаря реанимационным усилиям. Розенберг вынуждал тело Тейлор претерпевать больше возможного, поскольку вознамерился выяснить, есть ли в его экспериментальном подходе хоть какая-то надежда. После шестидесяти шести провалов он понимал, что его попытки, если никаких проблесков успеха не возникнет, вскоре придется прекратить^[283]. Он давал Тейлор гораздо бо́льшие дозы IL-2, чем прежде прописывал всем остальным.

Через два месяца Тейлор сказала Розенбергу, что, кажется, опухоли у нее исчезают. Она была права. Ее опухоли отмерли, и организм исторгал их себя комки мертвых раковых клеток. Все решили, что опухоли, возможно, еще вернуться. Но нет. Тейлор исцелилась от рака^[284].

Вражда человечества с раком — особая. Один человек, спасенный новым лекарством, — новость международного масштаба. Историю Тейлор осветили газеты по всему миру^[285]. Предусмотрительно осторожный Розенберг постарался пригасить ажиотаж, сказав газете «Нью-Йорк Таймз», что это «многообещающий первый шаг»^[286]. В автобиографии он пишет, что «ощутил удовлетворение. Не торжество и не оправданность … Удовлетворение — это что-то глубоко внутреннее, полнота; это покой и полнота, которые глубже того, куда способно проникнуть торжество»^[287]. Через тридцать лет Тейлор вернулась повидаться с Розенбергом, и этот миг засняли для телевизионного документального фильма. Врач и пациентка обнялись, обоих накрыло сильными чувствами, и она сказала: «Я никогда не пла́чу, только при вас»^[288].