Читать книгу - "Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски - Майкл Льюис"

Тогда же Ричард и наслушался гневных отповедей Д. А. в адрес новомодных идиотов из навороченных университетов, которые возомнили, будто способны зафиксировать с помощью компьютерных моделей нечто осмысленное в плане борьбы с заболеваниями. «Он искренне считал, что они ничего не смыслят том, о чем берутся рассуждать», — сказал Ричард. Лично с ним они этот предмет не обсуждали, но Ричард догадывался, как отозвался бы Д. А. о его нынешнем занятии. Кстати, именно Д. А. в свое время возглавлял федеральную программу реагирования на эпидемию 1957–1958 годов, вызванную новым штаммом вируса гриппа и стоившую жизни ста тысячам американцев. И все его рекомендации тогда сводились ровным счетом к тому же самому: изолировать больных и дожидаться вакцины, поскольку при любой другой стратегии соотношение «затраты/эффективность» было бы несоизмеримо выше. Ричард не мог понять, на чем основывалась непоколебимая уверенность Д. А., вторившая зловредной расхожей мудрости, которая столь прочно въелась всем в сознание. «Единственная бесспорная истина заключается в том, что, если запереть всех поголовно в одиночных камерах и запретить им любые контакты друг с другом, никакая болезнь распространяться не будет, — сказал он. — Вопрос не в этом, а в том, что можно сделать в реальном мире».

Новые модели распространения заболеваний — при всей их медлительности и громоздкости — обнадеживали Ричарда. Д. А. Хендерсон и важные люди из CDC, наряду с подавляющим большинством работников общественного здравоохранения, считали, что модели ничего им не дают, — и жестоко заблуждались. Они ведь и сами использовали модели. Они так же полагались на некие абстрактные представления и руководствовались ими, принимая решения. Просто абстрагирование происходило в головах у экспертов, после чего они и выдавали сформировавшиеся там модели за квинтэссенцию реальности. При этом главным отличием их моделей от компьютерных была неявность и, как следствие, крайняя затруднительность проверки на корректность. Эксперты делали всяческие предположения и допущения относительно происходящего в реальном мире в точности так же, как это делается в компьютерном моделировании, но их допущения так и оставались скрытыми и непроверяемыми.

А ведь с каждым днем появлялись всё новые свидетельства тому, что модели в головах у экспертов бывают ошибочными вплоть до нелепости. В профессиональном спорте, к примеру, бывшие игроки десятилетиями сходили за непререкаемых авторитетов во всем, что касалось экспертной оценки как действующих игроков, так и стратегии и тактики командной игры. А затем грянула статистическая революция, и полные профаны в спорте, вооружившись математическими моделями, выставили вчерашних экспертов на посмешище. Рыночные силы, безжалостно наказывающие за невежество, в профессиональном спорте действуют, однако, жестче и безотказнее, чем в прикладной эпидемиологии, где десятилетиями накапливавшиеся ошибки экспертов не приводили ни к проигрышам и вылетам их команд, ни к потере десятков миллионов долларов их владельцами. Однако если математические модели позволяют улучшить представление о ценности конкретного баскетболиста в плане очковой отдачи от его игровых действий, то почему бы не предположить, что с их помощью можно также измерить и ценность новой стратегии борьбы с пандемией с точки зрения ее результативности?

Ричард полагал, что, если в стране вдруг разразится эпидемия гриппа, вызванного новым штаммом, против которого нет вакцины, стратегии предупреждения заболевания и снижения смертности пригодятся тем более. Также ему хотелось верить, что польза от этих стратегий всё-таки покроет финансовые издержки. Он даже предположил, что можно найти способ искоренения нового вируса и без вакцины. Фокус в том, чтобы радикально снизить коэффициент репродуцирования заболевания, то есть число заразившихся от каждого инфицированного: если его удастся опустить ниже единицы, заболеваемость быстро сойдет на нет. Но, поскольку очень немногие эксперты по борьбе с инфекционными заболеваниями верили в нечто подобное, никто даже возможности применения данных стратегий всерьез не рассматривал, — а значит, ему нужно было самому смоделировать результаты применения таких стратегий в некоем искусственном мире. Именно на этой фазе мысли Ричард и открыл полученное от Картера электронное письмо с выкладками Боба Гласса, ознакомившись с которыми он без секундного промедления понял: Гласс — именно тот человек, который нужен Белому дому.

Увидев, каким энтузиазмом загорелся Ричард, Картер тоже открыл присланную Бобом модель и начал в нее играться. Математика понятная. Мышление простое и ясное. Все правила, которые использовал этот парень вместе с дочерью для описания социальной жизни школьников и взрослых, выглядят естественно и правдоподобно. То же касается и правил, описывающих распространение болезни. Единственная проблема модели в том, что на выходе она дает просто длиннющие таблицы с цифрами, от которых рябит в глазах. «Большинство людей не способны считывать табличные данные, — сказал Картер. — Им нужно иметь перед собой их наглядное графическое представление». Сказано — сделано. И то, что открылось его взору на построенном графике, повергло Картера в шок.

График иллюстрировал влияние на заболеваемость различных стратегий профилактики в чистом виде: изолирование больных; помещение под карантин домохозяйств, где имеется хотя бы один заболевший; социальное дистанцирование взрослых; раздача населению антивирусных препаратов, и т. д. Каждая из этих примерных стратегий по отдельности давала некоторый эффект, но крайне незначительный, без резкого спада заболеваемости, не говоря уже о том, чтобы остановить пандемию снижением коэффициента репродуцирования болезни до уровня ниже единицы. Было, правда, одно вмешательство, не похожее в этом плане на все прочие: закрытие школ и введение социальной дистанции между детьми сразу же вели к резкому, будто с обрыва, падению заболеваемости гриппом или иной ОРВИ. Причем в этой модели под «социальным дистанцированием» понимался отнюдь не нулевой уровень контактов между детьми, а всего лишь снижение их частоты («интенсивности социального взаимодействия») на 60 %. «Я еще подумал: „Ни фига себе!“, — рассказывал Картер. — Оказывается, без закрытия школ ничего путного не выйдет. Вот где собака-то зарыта. Уникальная по своей действенности мера. Это же, по сути, фазовый переход! Это как с водой при падении температуры с +1 °C до нуля^[24]. При остывании с +2 °C до +1 °C свойства воды практически не меняются, а при остывании еще на градус она кристаллизуется и обращается в лед».

Они с Ричардом решили, однако, не позволять себе раньше времени слишком радоваться сделанному открытию. «Мы сказали: „Хорошо, но это же всего лишь игрушечная модель, так что нужно теперь обсудить ее с по-настоящему изощренными спецами по моделированию“», — вспоминал Картер. Тем более что выход на трех академиков с их громоздкими и медленными, зато авторитетными моделями у них теперь был. Долго ли, коротко ли, но на поставленный вопрос: «Что будет, если больше ничего не предпринимать, а просто закрыть школы и снизить на 60 % интенсивность социального взаимодействия несовершеннолетних?» — все трое, скормив его вычислительным комплексам и дождавшись выдачи переваренных результатов, ответили: «Сработает».