Читать книгу - "Маруся отравилась. Секс и смерть в 1920-е - Дмитрий Быков"

По вечерам ярко освещенные окна клуба сманивали к себе застрявших в университете студентов, рабфаковцев, всю нашу молодежь, даже фабричную и заводскую.

Вход был свободен для всех. Поводов же к тому, чтобы забежать туда, было на каждый вечер достаточно. Кто интересовался турниром, кто заходил посмотреть газеты, кто запастись билетами на спектакль, иные же и не придумывали себе причин, а заходили просто потолкаться, пошуметь.

Таков был этот клуб. Неудивительно, что каждый вечер все помещения его были переполнены.

Хорохорин явился сюда в десятом часу вечера, в самый разгар клубной суматохи. Наши спортсмены готовились к какому-то выступлению, и в гимнастическом зале, проветренном до уличного холода, шла сумасшедшая спешка. В читальной было тихо, но битком набито. В комнате кружковых занятий шел общестуденческий шахматный турнир, и в тот вечер разыгрывались ответственные партии за факультетское первенство, так что протиснуться к игрокам было невозможно.

Вся эта напряженная рабочая суета освежила Хорохорина. Он вспомнил о докладе, о зачете, но тут же, убедив себя, что без душевного равновесия за работу нечего браться, стал искать по комнатам Анну Рыжинскую, никогда ему во внимании не отказывавшую и считавшуюся его постоянной подругой.

Анны нигде не было. Хорохорин, знавший очень многих, подсел к некрасивой, не нравившейся даже ему, своей однокурснице Бабковой. Она торопясь допивала чай и одним глазом заглядывала в какую-то тетрадку. Хорохорин спросил ее: не видела ли она Анну? Та, не отрываясь от книги и стакана, кивнула головой.

— Где она, не знаешь? — оживился он.

Бабкова нехотя оторвала губы от стакана:

— Ушла с Осокиной.

— Куда?

— Чуть ли не к Волковой. Осокина из дому ушла, ночевать негде. Анна ее хотела у Волковой оставить.

Хорохорин закусил губы — положительно ему не везло в тот вечер. Но, оставаясь человеком решительным и последовательным, не отступавшим от раз заданной себе цели ни при каких условиях, он тотчас же сообразил, что ему делать. Напоминание о Вере как нельзя более способствовало тому же.

— Послушай, — сказал он, отбирая у девушки тетрадку, — мне надо поговорить с тобой.

— Говори! — с тенью недоумения обернулась она к нему и, доглотнув чай, приготовилась слушать. — В чем дело?

Он немножко замялся.

— Видишь ли, мы с Анной в таких отношениях, что я вообще никогда не нуждался в женщинах. Но сегодня все расстраивается, а у меня срочная работа и нужно это ликвидировать. Ты не пойдешь со мной?

Та понимала плохо и наивно спросила:

— Куда, Хорохорин?

Он же понял ее вопрос просто и просто ответил:

— В операционную. Ключи у меня как раз. Там кушетка есть.

Девушка вздрогнула, покраснела и уперлась в его лицо круглыми, удивленными и немножко перепуганными глазами.

— Хорохорин, ты с ума сошел? Ты о чем говоришь?

Он досадливо встряхнулся:

— Кажется, естественно, что я, нуждаясь в женщине, просто, прямо и честно по-товарищески обращаюсь к тебе! Анны нет. Что же, ты не можешь оказать мне эту услугу?!

Тон его голоса свидетельствовал о полной его правоте. Девушка растерялась от легкой обиды, звучавшей в его словах. Она отодвинулась.

— Фу, какая гадость! Ты за кого меня принимаешь, Хорохорин?

— Считал и считаю тебя хорошим товарищем! Ведь если бы я подошел к тебе и сказал, что я голоден, а мне нужно работать, разве бы ты не поделилась со мной по-товарищески куском хлеба?

Убийственная простота его логики поразила ее. Она съежилась, но затем возразила быстро, давая себе время подыскать и другие, более сильные возражения:

— Хорохорин, разве это одно и то же?

— Совершенно одно и то же. Такой же естественный, такой же сильный инстинкт, требующий удовлетворения.