Читать книгу - "Родники рождаются в горах - Фазу Гамзатовна Алиева"

сын мой, ничего, видимо, нет в природе вечного. Камня уже не было, когда я вернулся с войны. Его подмыли потоки с гор.

— Ты знаешь столько интересных преданий!

— Все я передам тебе. — Жамалудин положил руку сыну на плечо. — А пока хватит! Время идет. Мы ведь и сюда пошли за делом…

Отец и сын, свернув с тропинки, пробирались между скалами.

— Вон, отец, вон тот камень! — Хаджимурад, прыгая через обломки, свернул вправо. — Видишь, какой ровный, прямо как по заказу! Но только я не знаю, как его домой привезти. Дороги нет! — Все это залпом выпалил Хаджимурад, не давая отцу и рта раскрыть.

Отец, как всегда, хмыкнул:

— Камень-то хороший, ничего не скажешь. Плохо только — трогать его нельзя.

— Почему, отец?

— Потому… Если бы можно было его взять, ты думаешь он бы так и лежал, тебя дожидался? Неужели ты не заметил, что на нем высечены слова…

— Здесь нет никаких слов. Какие-то черточки, и все, отец!

— Черточка к черточке — получаются слова, сын мой. Их выбили много лет назад. По-арабски.

— Прочти их вслух, отец!

— Прочесть их очень трудно, их стерло время, но я знаю эти слова наизусть. Уж этот-то камень — живая история. Не могу понять, почему ваше поколение так плохо знает о важных вещах. До войны ни один мужчина не проходил мимо, не поклонившись камню и не сняв шапку. Присаживайся. Рассказ будет длинный, но знать все это тебе надо. Нельзя забывать о прошлом, мой сын, без этого не поймешь и настоящего. Случай, о котором я тебе расскажу, произошел во время нашествия на наши края Надиршаха. Однажды ночью он со своим огромным войском напал на небольшой аул, неподалеку отсюда. Враги не дали опомниться мирным людям. Все зрелые мужчины, едва очнувшиеся от сна, бросились защищать родные места, но были перебиты: у противника сил во много раз больше! Надиршах задумал покорить и разрушить этот аул — он мешал завоевателю идти дальше, закрывал дорогу к высокогорным аулам… Я сказал тебе, что мужчины, способные носить оружие, были перебиты, но оставшиеся в живых старики, подростки так отчаянно сопротивлялись, что Надиршаху еще пришлось драться. Целые сутки гремели пушки, как гром. Горы стояли в тумане от порохового дыма. Только ночью ликующие голоса кошаров[21] возвестили о взятии аула. Победители хотели было двигаться дальше, как вдруг им дорогу преградило войско. Вел его молодой безусый еще джигит. Он и его войско не знали, что такое страх. Юный воин будто перелетал с одного конца поля сражения на другой. Врагов его как косой косило. Его же не брала пуля, не трогала сабля. Надиршах приказал захватить этого юного храбреца живым! Во что бы то ни стало! Но молодого героя взять в плен не удалось. Его войско выгнало кошар из аула. И не было у наших горцев настоящего оружия. Только острые камни, комки земли, топоры, косы… Золу бросали они в лицо врагу. Побежденных преследовали до ущелья. Когда стало ясно, что кошарам уже не поднять головы, молодой воин снял шапку и засвистел вслед врагам. На его плечи, как проворные горные речки, хлынули длинные тяжелые черные косы.

У Хаджимурада перехватило дыхание. Он вспомнил косы, светлые косы, сбегающие вниз по одежде джигита. — Все войско вслед за своим предводителем обнажило головы… И тогда увидели кошары, что среди победителей нет ни одного мужчины. Это были женщины, решившие отомстить за своих мужей, отцов, братьев.; В тот день у кошаров и родилась поговорка: «В горах женщины — львы». Женщины, перед которыми целые сутки дрожало войско кошар, вернувшись вечером домой с победой, стали теми же слабыми женщинами. Они поплакали над убитыми, вырыли своими руками могилы… И храбрая предводительница, собравшая воинов и водившая их в бой, смелая Жамилат, рыдая над трупами отца и братьев, поклялась убить столько кошаров, сколько волос на голове убитых. Девушка надела папаху отца, его чуха-гужгат, взяла саблю и снова пошла в бой. В боях ее называли именем убитого брата — Жамалудина. После боя, возвращаясь к ослепшей от слез матери, Жамилат плакала, вспоминая отца и братьев.

Жамалудин помолчал, глядя куда-то вдаль.

— Так шли дни, — продолжал он. — Жамилат воевала, мстила за отца и братьев. Но однажды шальная пуля ее ранила. Девушка потеряла сознание. Кошары ее поймали и, вылечив, требовали, чтобы она тайными тропинками повела их в горы и открыла секрет мужества этих «диких горцев». Тогда Жамилат им ответила: «Горные тропинки — кривые сабли против врагов. А перед желанными друзьями они распрямляются. Открою вам и секрет мужества горцев: они мирные люди, но защищают свою землю, честь и свободу».

Кошары пытали ее, но Жамилат не вымолвила больше ни одного слова. Кошары выкопали яму, бросили туда Жамилат, прикрыли этим камнем. Утром и вечером они поднимали его и спрашивали: «Есть хочешь, горянка?» Она отвечала: «Нет!» — «Пить хочешь, горянка?» — «Нет!» — «Боишься, горянка?» — «Нет!» Когда Жамилат почувствовала, что ее покидают последние силы, она крикнула: «Хочу грызть ваше мясо, жажду вашей крови, боюсь умереть, не успев отомстить!» Так она и погибла. Когда горцы очистили родину от полчищ кошар, чья-то рука на камне, прикрывавшем могилу заживо похороненной Жамилат, начертала слова:

«Залог мужества и храбрости:

— Голоден? — Нет!

— Жаждешь? — Нет!

— Боишься? — Нет!»

— Отец! Неужели все это правда? — Хаджимурад готов был разрыдаться — так потрясла его история отважной девушки.

— Это святая правда! Закаленные в боях старики, призывая молодежь к стойкости и мужеству, говорят им эти слова. И если джигит на эти вопросы отвечал иначе, даже Шамиль не принимал его в свое войско. Вот, сын мой, такова история этого камня.

Хаджимурад гладил камень руками.

— Так это правда? Девушка отомстила за мужчин, сражалась, как воин?.. Что ж! Девушка и должна быть такой.

— Я-то уж, сын мой, повидал храбрых, отважных женщин на войне: врачей, санитарок, медицинских сестер. И у нас в горах женщины в нужный момент, не моргнув глазом, отдадут жизнь за брата, за сына, за отца. Говорят же старики: «Сестра взваливает на спину мешок грехов брата…»

— Как хорошо, что я посоветовался с тобой, отец. А я ведь хотел тайно от тебя сделать памятник матери. Такой удивительный камень, почему же учителя нам о нем не говорили?

— Скорее всего, они сами не знают его истории. Большинство учителей — молодые, только что окончили вузы…

— Историю родного края надо всем знать, отец! Собирать, записывать, помнить, расспрашивать стариков! — горячился Хаджимурад.

— Я ведь с тобой и не спорю, — сказал Жамалудин спокойно. — Но теперь многое забыто. Когда-то в наших