Читать книгу - "Парашюты и парашютисты - Нина Викторовна Романова"

Запрудина улыбнулась.

– Давай.

– Теперь нужно выпить чая или кофе. Ты что будешь?

– Чай, – охотно ответила она.

– С сахаром? – уточнила я.

– Нет, спасибо. Если есть мёд, то с мёдом, а если нет, то без всего.

– Мёда нет: вчера доела. Я, знаешь ли, тоже по мёду, – усмехнулась я.

– Значит, будем чаёк без сладкого, – улыбнулась Марина, – даже полезнее.

– Не мне тебе рассказывать, – доставая из шкафчика пузатые, расписанные под хохлому чашки, продолжала я, – что боимся мы гораздо чаще, чем это необходимо: всё новое вызывает беспокойство, страх, даже отрицание. Вот и твоя реакция «не смогу» из той же оперы! Как ты можешь говорить «не смогу», когда даже не пробовала?

Марина смотрела на меня, и я читала по глазам, какая в её сознании идёт борьба, и видела, что она уже близка к точке принятия, к моменту, когда становится ясно: другого выхода нет, придётся соглашаться на перемены, даже если это кажется невозможным. Нужно только сделать последний решительный шаг.

– Я совершенный профан в компьютерах! – наконец произнесла она, и я поняла: мы сдвинулись с мертвой точки.

– Вот это другой разговор! – воскликнула я. – Давай теперь рассмотрим положительные моменты.

– Давай, – согласно и уже доверительно кивнула Марина.

Я выключила чайник и, бросив в чашки заварочные пакетики, налила кипяток.

– Ну, во-первых, ты сможешь начать работать прямо с сегодняшнего дня, не дожидаясь, когда твой английский улучшится до необходимого уровня.

– О'кей.

– Во-вторых, у тебя уже есть круг пациентов, с которыми ты можешь возобновить контакт. Есть?

– Да, – согласилась Запрудина, – многие до сих пор пишут и звонят, просят о консультации.

– Ну вот видишь!

– Но я отказываю.

– А теперь не будешь больше отказывать! Смотри дальше…

Взяв в руки чашку, Марина внимательно слушала.

– Ты чай, кстати, какой любишь? Я тебе чёрный кинула, – запоздало уточнила я.

– Зелёный, но это неважно, – она сделала глоток.

– По скайпу у тебя отпадает момент настройки клиента на общение. Девяносто девять процентов людей гораздо комфортнее чувствуют себя дома, на уютном диване, в пижаме и тапках. Не нужно умываться, одеваться, краситься, даже зубы чистить! – уверенно продолжила я. – Они уже более расслаблены, чем в офисе перед тёткой-психологом.

Марина кивнула.

– Здесь не могу не согласиться.

– С точки зрения бизнеса: тебе не нужен офис, секретарь, машинистка для отчётов и прочее. Только ты, компьютер, клиент.

– О'кей, – не стала спорить Марина.

– Ещё один положительный момент: в случае необходимости ты можешь провести срочную консультацию. Например, в семье произошёл очередной скандал, пациентка записана к тебе через неделю. За это время она уже всю ситуацию переживёт, передумает, перестроит и перекрасит в соответствии со своими мыслями, и работать придется не с первичными эмоциями, а с рациональной реакцией сознания. И тебе, как археологу, слой за слоем с неё эти продуманные эмоции нужно будет снимать.

– А по скайпу эмоции первичные, – улыбнулась Запрудина.

– Сечёшь!

Мы помолчали, припивая чай.

– У меня, на самом деле, куча идей, я просто загорелась твоим новым проектом, – сказала наконец я, хитро поглядывая на Марину. – Просто грузить тебя не хочу, а то ты опять напугаешься, засучишь ножками: «Не смогу!»

Запрудина рассмеялась.

– Я уже тоже загорелась попробовать, – призналась она, – прямо вот приду домой и начну всех своих пациентов приглашать в скайп.

– Ну и чудненько. Это твоё домашнее задание до следующий нашей встречи, – резюмировала я.

* * *

Дни пролетали так быстро, что я не успевала следить за сменой времён года. Вот уже снова зимняя обувь заняла место летней, и в доме то и дело на глаза попадались перчатки, которых у меня было десять пар. Я постоянно теряла то одну из комплекта, то сразу обе, и племянница, на которую изливались все мои жалобы по поводу очередной потери, наконец, купила мне десять одинаковых пар, пригодных к взаимозамене.

Алиса заканчивала школу, но пока не могла определиться со специальностью. В детстве она говорила, что будет работать в зоопарке и чистить зубы бегемоту. Повзрослев, начала задумываться о карьере ветеринара и даже недолго подвизалась волонтером в одной из клиник. В последнее время девочка задавала вопросы, касающиеся моей специальности, что наводило на определённые размышления. Но давить на ребёнка авторитетом я не могла, предпочитая выдавать информацию, на основе которой она сама примет решение.

– Шура, а кто становится психологом?

– Вероятно, тот, кто хочет понять людей и помочь им понять себя.

– А если психолог не может помочь людям понять себя?

– Тогда он превращается в дрессировщика.

Алиса задумалась.

– Как мама? – спросила она с совершенно серьёзным видом.

Я рассмеялась. У ребёнка, несомненно, всё отлично с чувством юмора. Сестрица моя, по каким-то возрастным и гормональным причинам, в последнее время стала совершенно нетерпима к домашним, пыталась решать конфликты с помощью крика и подменяла диалоги монологами.

– Неужели ты не понимаешь, что подросток как яйцо, в котором созревает новая личность! – пыталась я в очередной раз образумить свою сестру. – Его сознание старается оградить неокрепшую психику от жестокой действительности с помощью хрупкой скорлупы. Эта скорлупа должна быть сломана изнутри, когда личность готова к встрече с реальным миром. А ты пытаешься пробить её снаружи! А что бывает с яйцом, когда скорлупа разбита?

Но на мои критические замечания она неизменно отвечала, что мне легко рассуждать, не имея ни дочери-подростка, ни мужа-пофигиста, и что она сама всё про себя знает. Алиса, недолго думая, собрала вещички и переехала ко мне пожить до маминого успокоения, предоставив родителям решать их проблемы без её участия.

Я с удовольствием общалась с молодым поколением, а с Алисой особенно, потому что она его лучший представитель. Эта непоседа постоянно находила занятия и для меня. То мы увлекались рисованием акриловыми красками, и дом превращался в художественную мастерскую с расставленными там и сям мольбертами и разбросанными где попало кисточками. То мольберты сменялись ковриками для йоги, а кисточки – свечами для медитации, и во всех комнатах негромко звучала успокаивающая музыка. То плавные мелодии уступали место заводным латинским зумба и самбо, и мы двигались по дому, отчаянно крутя бедрами в такт.

В один из выходных дней мы выбрались на прогулку в парк. Осень довольно давно вступила в свои права, перекрасив наслаждавшуюся теплом природу по собственному вкусу, но затем, словно разочаровавшись в содеянном, сорвала и разметала волшебное разноцветие и, расплакавшись дождями от бессилия вернуть солнечную красоту назад, замерла в ожидании снега, который выбелит холст заново.

Мы шагали по подёрнутой морозцем тропинке.

– Ты заметила, как по-разному пахнет лес в зависимости от времени года? – спросила я племянницу.

– Лес? – уточнила Алиса. – Я