Читать книгу - "Мать - Максим Горький"

- Вот как! - промолвила Людмила. - Вот как… Мать положиларуку на грудь ей и, тихонько толкая ее, говорила почти шепотом и точно самасозерцая то, о чем говорит:

- Миром идут дети! Вот что я понимаю - в мире идут дети, повсей земле, все, отовсюду - к одному! Идут лучшие сердца, честного ума люди,наступают неуклонно на все злое, идут, топчут ложь крепкими ногами. Молодые,здоровые, несут необоримые силы свои все к одному - к справедливости! Идут напобеду всего горя человеческого, на уничтожение несчастий всей землиополчились, идут одолеть безобразное и - одолеют! Новое солнце зажгем, говорилмне один, и - зажгут! Соединим разбитые сердца все в одно - соединят!

Ей вспоминались слова забытых молитв, зажигая новой верой,она бросала их из своего сердца, точно искры.

- Ко всему несут любовь дети, идущие путями правды и разума,и все облачают новыми небесами, все освещают огнем нетленным - от души.Совершается жизнь новая, в пламени любви детей ко всему миру. И кто погасит этулюбовь, кто? Какая сила выше этой, кто поборет ее? Земля ее родила, и вся жизньхочет победы ее, - вся жизнь!

Она отшатнулась от Людмилы, утомленная волнением, и села,тяжело дыша. Людмила тоже отошла, бесшумно, осторожно, точно боясь разрушитьчто-то. Она гибко двигалась по комнате, смотрела перед собой глубоким взглядомматовых глаз и стала как будто еще выше, прямее, тоньше. Худое, строгое лицо еебыло сосредоточенно, и губы нервно сжаты. Тишина в комнате быстро успокоиламать; заметив настроение Людмилы, она спросила виновато и негромко:

- Я, может, что-нибудь не так сказала?..

Людмила быстро обернулась, взглянула на нее как бы в испугеи торопливо заговорила, протянув руки к матери, точно желая остановить нечто.

- Все так, так! Но - не будем больше говорить об этом. Пустьоно останется таким, как сказалось. - И более спокойно продолжала: - Вам ужескоро ехать надо, - далеко ведь!

- Да, скоро! Ах, как я рада, кабы вы знали! Слово сына повезу,слово крови моей! Ведь это - как своя душа!

Она улыбалась, но ее улыбка неясно отразилась на лицеЛюдмилы. Мать чувствовала, что Людмила охлаждает ее радость своейсдержанностью, и у нее вдруг возникло упрямое желание перелить в эту суровуюдушу огонь свой, зажечь ее, - пусть она тоже звучит согласно строю сердца,полного радостью. Она взяла руки Людмилы, крепко стиснула их, говоря:

- Дорогая вы моя! Как хорошо это, когда знаешь, что уже естьв жизни свет для всех людей и - будет время - увидят они его, обнимутся с нимдушой!

Ее доброе большое лицо вздрагивало, глаза лучисто улыбались,и брови трепетали над ними, как бы окрыляя их блеск. Ее охмеляли большие мысли,она влагала в них все, чем горело ее сердце, все, что успела пережить, исжимала мысли в твердые, емкие кристаллы светлых слов. Они все сильнеерождались в осеннем сердце, освещенном творческой силой солнца весны, все ярчецвели и рдели в нем.

- Ведь это - как новый бог родится людям! Все - для всех,все - для всего! Так понимаю я всех вас. Воистину, все вы - товарищи, все -родные, все - дети одной матери - правды!

Снова захлестнутая волной возбуждения своего, онаостановилась, перевела дух и, широким жестом разведя руки как бы для объятия,сказала:

- И когда я говорю про себя слово это - товарищи! - слышусердцем - идут!

Она добилась, чего хотела, - лицо Людмилы удивленновспыхнуло, дрожали губы, из глаз катились слезы, большие, прозрачные.

Мать крепко обняла ее, беззвучно засмеялась, мягко гордясь победоюсвоего сердца.

Когда они прощались, Людмила заглянула в лицо ей и тихоспросила:

- Вы знаете, что с вами - хорошо?