Читать книгу - "Маленький журавль из мертвой деревни - Гэлин Янь"

волосами сзади на ее шее растет мягкий пушок? И если поднять воротничок у рубашки, этот пушок так и лезет наружу? Видела ли Ятоу, что этот вечный пушок на ее затылке точно такой же, как у тети? А если видела, не прошиб ли ее холодный пот? С самого детства Ятоу не плакала, никому не докучала, всегда была смирным, тихим ребенком, но, оказывается, ее уши всё слышали, а глаза всё видели. Взрослые напрасно старались — от Ятоу было ничего не утаить.

Сяохуань сидела за столом, вспоминая малышку Ятоу, завернутую в розовую накидку. Молоденькая Сяохуань несет ее на руках, куда ни пойдет, всюду слышит: «Судьба у девчонки будет счастливая, по лицу видать!» И вот Сяохуань уже позабыла, что Ятоу ей не родная дочь. Тогда она ни за что бы не поверила, что девочка станет так несчастна. А Ятоу с раннего детства жила в постоянном страхе и унижении.

Дахай поел, вытер рот рукой, встал из-за стола, прокашлялся и заявил:

— По всей стране народ творит революцию, и если вам есть в чем сознаться, нужно сделать это, пока не поздно.

Чжан Цзянь, Сяохуань и Дохэ сидели, застыв, слушая, как он уходит, чтобы занять место в строю, среди народа своей страны.

За те два дня, что Дохэ просидела в окружении на крыше, Сяохуань успела передумать целую пропасть страшных мыслей. Куда она подевалась? Наверное, кто-то донес. Ее арестовали прямо в цеху и увели в такую дыру, где света белого не увидишь. Еще Сяохуань думала, что после той ссоры Дохэ отдалилась от них с Чжан Цзянем и, если нужно было что-то сказать, передавала через Эрхая или Дахая. Может, ей опостылела такая жизнь, вот она и вздумала наложить на себя руки? Ведь то была великая эпоха самоубийств, да и у народа Дохэ самоубийства в большой чести.

Дохэ теперь говорила только с Эрхаем. Иногда Сяохуань слышала, как они коротко переговариваются за стенкой: вот Эрхай что-то сказал, и Дохэ хохочет. Эрхай плохо ладил с людьми, ему проще было пустить в ход кулаки, чем доказывать что-то на словах, потому из собеседников у него осталась одна Дохэ. Домой часто приходили жаловаться на младшего: дескать, мальчишка начал драку и повалил на землю сразу несколько человек, они потом на ноги подняться не могли. А если Эрхай уходил на улицу без Черныша, Дохэ разговаривала с Чернышом и говорила так же, как с малыми детьми: половина на японском, половина на китайском, словами, понятными только самым темным и диким душам.

Глава 12

Завод опять не работал.

Воздух понемногу теплел, иногда в нем гремели выстрелы, заглушавшие курлыканье голубей и пение цикад. В такие секунды все вокруг смолкало, слушая, как грохочет выстрел, как накатывает и отступает эхо. Голуби теперь знали, что к чему, и дальше своей крыши не улетали.

Соседи толковали, будто председателя ревкома, товарища Пэна, схватили бойцы вражеской группировки, к которой и перешла власть на заводе. Спустя еще несколько месяцев люди товарища Пэна освободили своего командира и вернули ему власть.

Армия направила в город дивизию, которая взяла все предприятия под военный контроль, и завод снова заработал.

Наконец в цеху резки иероглифов построили новый тростниковый навес, и Тацуру пришлось расстаться со своей синей палаткой. С тех пор как завод заработал, она все время ждала новой нечаянной встречи с серой «Волгой» Сяо Пэна, но пока такой удачи не выпадало.

Сяо Пэн тогда не ошибся: день и две ночи на крыше действительно стали особым переживанием для них обоих, и Тацуру, конечно же, часто вспоминала ту осаду. Стоило ей встать у верстака, как перед глазами вырастал силуэт Сяо Пэна в ночи: вот он ведет ее на край крыши, вот командует своим людям отвернуться и закрыть глаза. Когда Сяо Пэн садился на корточки и. вжав голову в сгорбленные плечи, распахивал перед Тацуру спецовку, то становился почти так же жалок, как она сама. Сначала Тацуру не смела вспоминать те унизительные, стыдные минуты, но потом стала наслаждаться ими. Она помнила, как в тусклом свете прожекторов Сяо Пэн бросал на нее строгий взгляд, подгоняя, но строгость на его лице тут же сменялась улыбкой. Словно супруги, между которыми давно не осталось секретов, только они и могли помочь друг другу отправить эту отнюдь не романтичную надобность. Ей казалось, что в те минуты все вокруг стихало, стихали даже крики противника. Оставался только звук ее струи, ливнем бьющейся о бетон. Сяо Пэн был совсем близко, он слышал даже невольно вырывавшийся у нее длинный вздох облегчения. Так он и прикрывал ее срам спецовкой, и чья это была спецовка? Его? Теперь не узнать. Глаза Сяо Пэна были закрыты. Закрыты? А если нет? Что он мог видеть? Ночь была так темна, ничего не разглядишь. Но даже если он что-то видел, Тацуру все равно. За одну ночь между ней и Сяо Пэном все переменилось.

А ведь каждый раз, когда он распахивал перед ней спецовку и садился на корточки у края крыши, его жизнь оказывалась в опасности. Он выходил из укрытия и подставлял свое тело под пули. Поэтому люди в укрытии, отвернувшись и зажмурившись, поторапливали его, шептали: «Начальник Пэн! Опасно! Скорее назад!»

Сейчас ей казалось, что Сяо Пэн, сооружавший для нее туалет из своего съежившегося тела и распахнутой спецовки, был вовсе не жалок, а очень романтичен.

Наконец «Волга» объявилась. Верстак Тацуру перенесли под новый навес и поставили прямо у окна. За окном открывалась поросшая дикой травой поляна, по которой шла дорога к главным воротам. Серая «Волга» подъехала по этой дороге, замедлила ход и остановилась почти у самого ее окна. Тацуру махнула «Волге» рукой. Дорога была насыпана намного выше их тростникового навеса, верхняя часть оконной рамы оказалась вровень с колесами, поэтому из машины Тацуру было не увидеть.

Серая «Волга» постояла на месте и уехала. Скоро начальница окликнула Тацуру: «Звонил председатель Пэн из ревкома, просит тебя подойти в его кабинет».

Тацуру старательно отмыла руки от стальной пыли. сняла кепку, подумала и снова натянула ее на голову. За день работы прическа наверняка испортилась, лучше все-таки кепку оставить.

Увидев Тацуру, председатель Пэн скомандовал:

— Жди меня у лавки с кипятком за задними воротами. Скоро буду.

Свидание у лавки с кипятком?

Тацуру утке видела, как председатель Пэн «командует бурями и повелевает дождями», ему наверняка лучше знать, где устроить свидание. Преодолев минутную нерешительность, она торопливо зашагала к задним