Читать книгу - "Мой друг, покойник - Жан Рэй"

Пайкрофт, низенький, сгорбленный, но широкоплечий человек, отличался изысканной речью и манерами. Жители Ингершама доверяли ему больше, чем старому доктору Куперу.

Пайкрофт принял гостей в голландской столовой, похожей на уютную кают-компанию яхты.

Вдоль стенных панелей торжественно шествовали дельфтские статуэтки, словно направляясь к почетному месту, где в презрительном одиночестве царил роскошный бюст Скалигера^[9].

Когда гости вошли, мистер Пайкрофт представил его, будто тот был домашним божком.

— Он был заклятым врагом Иеронима Кардано^[10], человека глубочайших знаний, но колдуна, каббалиста, некроманта и лекаря дьявола! Уверяю вас, Скалигер защищает меня от зловещих сил.

При этих словах лицо полишинеля исказила гримаса, но он не засмеялся:

— Мистер Триггс, — продолжил аптекарь, — заяц из басни почтенного Лафонтена предавался бесплодным мечтаниям, ибо у него не было иных дел. Житель маленького городка следит за своим соседом, болтает, делится своими воспоминаниями и ест; у него тоже нет занятий. Чаще всего его болтовня приятна, а еда вкусна. Посему предлагаю продолжить приятную беседу за обедом.

Они сели за стол, и в дорогой посуде были поданы отличные блюда.

— Отведайте этих раков из Грини, жареных на вертеле, мистер Триггс. Нет, эта сочная птица не гусенок и не фазан, а павлин. Лучшей дичи не сыскать, но не следует ее фаршировать трюфелями.

Жаль негодяя Фримантла. Ему не было равных в изготовлении паштета из телятины и окорока. Уверен, что простофиля, который заменил его в надежде жениться на глупейшей миссис Фримантл, если та овдовеет, и в подметки ему не годится по части гастрономии. Но это не причина не отведать паштет — я приготовил его сам. Вам нравится? Очень рад. А напитки… если я вам скажу, что готовлю их по рецептам великого Распая?

Вечер начинался превосходно, но на чистом небе оставалось одно облачко, которое мистер Триггс поспешил бесхитростно развеять.

— Я знавал вашу супругу, — сказал детектив.

— Вот как? — пробормотал аптекарь, и губы его задрожали.

— Тогда ей было лет семь или восемь, да и мне не больше!

— Бедняжка Ингрид, — вымолвил Пайкрофт, помолчав. — Она была красива… Ее нордическое очарование происходило от матери, шведки. Как я ее любил, мистер Триггс! Но она никогда не отличалась крепким здоровьем — в Ингершаме ужасные зимы. Ее стали мучить кашли… Лондонские специалисты посоветовали ей долгое пребывание в Швейцарии. Она не вернулась, мистер Триггс, и спит на крохотном кладбище в Ангадине под сенью громадных сосен.

Мистер Дув ловко сменил тему разговора.

— Предлагаю выпить за успех нашего друга Триггса, — сказал он. — Думаю, детективы Скотленд-Ярда позавидовали бы столь полному и решительному успеху, положившему конец ужасу Пелли.

— Э… — промычал Сигма, — я, право, не заслуживаю…

— Некогда, — продолжил мистер Дув, — я знавал в Лондоне знаменитого Мепла Репингтона. Это имя вам что-нибудь говорит, мистер Триггс?

— Конечно, — солгал мистер Триггс.

— Джентльмены, вы любите детективные истории?

И Триггс, и Пайкрофт любили их.

— В те времена, — начал мистер Дув, — я состоял членом некоего довольно известного лондонского литературного клуба. О, не смотрите такими глазами — я исполнял функции переписчика, не более.

Однажды Мепл Репингтон поручил мне работу, с которой я успешно справился. В знак признательности он рассказал мне одно из своих приключений, историю, весьма позабавившую меня. Итак, передаю слово мистеру Репингтону.

— Родители прочили мне преподавательскую карьеру, и, кажется, я слыл прилежным учеником. Но добившись всех возможных знаний и дипломов, я понял, что карьера преподавателя слишком трудна, и решил зарабатывать на хлеб насущный на ином поприще. Один из литераторов той эпохи оказал мне протекцию, помогли и друзья. Я дебютировал в журналистике, а вернее — в литературе.

Скажу сразу, у меня, по мнению издателей и ответственных секретарей, не было ни стиля, ни воображения. Однако один из этих почтенных людей заказал роман просто из хорошего отношения ко мне, чтобы дать подзаработать.

Журнал, для которого следовало выполнить заказ, назывался «Еженедельные рассказы» и платил по пенни за строчку, что казалось мне сказочным гонораром.

Мне предоставили право самому выбрать сюжет при условии, что он окажется занимательным, и читатель найдет в нем достаточное количество ужасов, чтобы трястись от страха, как мальчишка из немецкой басни. Я оказался в большем затруднении, чем казалось. Прошла неделя, но вдохновение отказывалось посетить меня.

В ту эпоху я жил в тесной квартирке из двух комнат близ Ковент-Гардена. Соседние комнаты занимал отставной военный, майор Уил, человек доброго сердца, который считал своим долгом поднимать дух всех и каждого. Он частенько приглашал меня выкурить трубку и отведать превосходного шотландского виски.

Подметив мою озабоченность, Уил спросил меня о причинах хмурого настроения с привычной снисходительной прямотой. Я не делал тайны из своих забот и рассказал историю заказного романа, который «не шел».

— Дело необычное, — заявил майор по размышлении, — и я ничего не смыслю в литературе. Кроме Вальтера Скотта и Диккенса я ничего не читал и думаю, превзойти этих гениев никому не удастся. Все остальные книги простая пачкотня бумаги.

Однако могу вам указать путь, хотя не могу утверждать, что он наилучший. Как вы относитесь к истории сумасшедшего? Ибо полковник Крафтон — сумасшедший, хотя был в свое время одним из самых блестящих кавалерийских офицеров.

Хотите повидать его? Когда-то мы водили дружбу и продолжаем обмениваться новогодними открытками.

Крафтон живет бобылем в Сток-Ньюингтоне. Нанесите ему визит от моего имени. Но, конечно, не проговоритесь, что собираетесь писать историю, избрав его в качестве главного героя, не то он вас прикончит. Кстати, вы любите лубочные картинки?

— Странный вопрос, майор… Но отвечу откровенно: обожаю их!

— В этом случае вы спасены в глазах полковника Крафтона, ибо у него лучшая в мире коллекция лубков. Он отдал большие деньги за эти бесхитростные рисунки.

— Спасибо… Но что за странности у вашего полковника?

Майор Уил с огорченным видом пососал трубку.

— Человеку здравого смысла, вроде меня, объясниться трудно. Мой старый друг ведет войну с привидением. Поезжайте, наговорите ему любезностей от моего имени. Скажите, что желаете ознакомиться с его коллекцией лубков, а если он ее вам покажет, не жалейте ни похвал, ни восхищенных слов.