Читать книгу - "Один день что три осени - Лю Чжэньюнь"

его пока ничуть не улучшилось, ему конечно очень стыдно, но, как он говорит, тут уж ничего не поделаешь, – Хуа Эрнян на секунду задумалась и спросила, – как думаешь, ну не анекдот ли все это?

Минлян, подумав, улыбнулся.

– Раз уж ты решил навсегда порвать с Яньцзинем, то я, так уж и быть, скажу тебе одну вещь, которую никогда бы не сказала другим, – тут Хуа Эрнян выставила палец и пригрозила Минляну, – только никому об этом не рассказывай, даже если тебя будут пытать; иначе, так же как ты попал во сне в Яньцзинь, я проникну в твой сон в Сиане, и уж тогда пеняй на себя.

Тут Минлян неожиданно проснулся и глянул в окно, оттуда лился мягкий лунный свет. Он стал вспоминать, о чем говорила ему во сне Хуа Эрнян: хотя он так и не узнал, кто именно к ней прицепился, однако до него вдруг дошло от какого недуга тот страдал, и от этого его прошиб холодный пот.

Часть 4

Шутки отборные и шутки забытые

Первые из обозначенных: отборные шутки в одну фразу про Хуа Эрнян, придуманные яньцзиньцами

Украсила кафелем Великую стену;

Оснастила самолеты задней передачей;

Установила в Гималаях эскалаторы;

Очистила Тихий океан от ила;

Имплантировала внутрь яньцзиньцев шуткофоны.

(из записной книжки Хуа Эрнян)

Вторые из обозначенных: отборные шутки, которых в Яньцзине не рассказывали

Как помер Хуа Эрлан

В древние времена на северо-западе Китая проживало несколько малых народностей, одна из которых называлась шуткари[35], ее представители жили за счет того, что рассказывали смешные истории, они вели кочевой образ жизни и много путешествовали по свету. Среди них выделялся блестящий рассказчик, которого звали дядюшка Хуа. Едва он начинал шутить, все вокруг покатывались со смеху, а сам он оставался совершенно серьезным, да еще и спрашивал: неужели так смешно? Была у него одна любимая шутка про подсолнух: каждый день подсолнух поворачивал голову вслед за солнцем, а тут вдруг перестал. Тогда солнце остановилось и спросило: «Почему ты замер?» «Шею свернул», – ответил подсолнух, – «Но на вид с тобой все нормально», – удивилось солнце, – «На вид нормально, а вот внутри шарниры стерлись», – последовал ответ, – «Так ты заводской?» – рассердилось солнце. При этом дядюшка Хуа любил заканчивать свои шутки выражением «что тут еще скажешь»: «Этот подсолнух был заводской сборки, что тут еще скажешь»; «эта обезьяна, делая кувырок, подлетала до самого неба, что тут еще скажешь»; «этот человек женился на лисице и через несколько лет обзавелся многочисленным потомством, что тут еще скажешь»; «этот удалец, рассердившись, схватился за нож, и пройдоха, тут же повалился на землю, что тут еще скажешь». Неудивительно, что позже это выражение закрепилось в городских повестях династий Сун и Юань.

Однажды, путешествуя вместе со своими соплеменниками по свету, дядюшка Хуа заехал в княжество Веселое[36]. Сначала кочевники рассказали свои шутки на рынке, народу они пришлись по душе; потом они пошли шутить во дворец, правитель и его подчиненные тоже посмеялись от души; тогда правитель пригласил шутников в личные покои, где те рассмешили всех его жен, наложниц, детей и внуков. Больше всех загибался от смеха его четвертый сын.

– Дядюшка Хуа, – вдруг сказал правитель, – посмотрите, какие отзывчивые у нас жители, им очень нравятся ваши шутки, хватит уже странствовать по миру, оставайтесь у нас! Верно говорят: настоящих шутников найти не проще, чем родственную душу. Если останетесь, то ваше племя наконец обретет родину.

Собрав на совет своих соплеменников, дядюшка Хуа предложил:

– В этих местах прекрасный климат, да и управление на высшем уровне, может нам стоит принять приглашение и остаться?

Уставшие скитаться соплеменники тут же стали выражать согласие:

– Как вы скажите.

– Сколько уже можно скитаться, когда этому наступит конец?

– Нельзя терять такой шанс, другого такого и не представится.

Так они пустили свои корни в княжестве Хопо, построили там дома и, само собой разумеется, нарожали детишек.

Однако, как гласит легенда, через десять лет прежний правитель княжества скончался, и на престол зашел его четвертый сын. Кто бы мог подумать, что тот терпеть не мог шуток и даже выбрал соответствующий девиз правления: «Строгость и непреклонность». Вступив на престол, он так и объявил:

– Отныне я надеюсь, что все жители будут взращивать в себе строгость и непреклонность. А все, у кого будет рот до ушей, пусть катятся ко всем чертям!

Тут один из министров решился ему доложить:

– В нашем княжестве проживает народность шуткари, которая день деньской развлекает всех своими шуточками, что прикажете делать с ними?

– Легкомыслие разлагает поведение и душу. Это давнишний заговор со стороны соседних княжеств Гневное и Злобное. Не иначе как их посланцы.

В результате был издан указ уничтожить все племя шуткарей. В тот же вечер правительственные войска окружили поселение, в котором проживало сто с лишним шутников и принялись казнить всех подряд: головы отлетали одна за другой. Дядюшка Хуа перед казнью, указывая на нового правителя, сказал:

– Невозможно даже представить, что, когда мы шутили в покоях прежнего князя, этот человек смеялся больше всех. Оказывается, он притворялся, теперь вся Поднебесная знает, что он притворщик. Прежний князь и подумать об этом не мог. Каких только шуток я за свою жизнь не рассказал, но это, пожалуй, самая смешная.

Из всего племени шуткарей казни удалось избежать лишь парочке влюбленных. В тот вечер они решили устроить себе свидание и убежали за город. Вернувшись назад, они услышали, как всюду говорят про казнь их соплеменников; не смея выдать себя от горя, они тут же решили обратиться в бегство.

– Куда побежим? – спросила девушка.

– Недавно на рынке я наткнулся на рассказчика, который тоже понимает толк в шутках, оказалось, он родом из Яньцзиня. Может подадимся в Яньцзинь?

Вокруг стоял шум и гам, повсюду, пытаясь поймать неугодных, сновали солдаты, в результате, эти двое потеряли друг друга в толпе. Но перед тем, как окончательно расстаться парень успел крикнуть:

– Встретимся на яньцзиньской переправе.

– Хорошо, – отозвалась девушка.

Того восемнадцатилетнего парня звали Хуа Эрлан, а ту семнадцатилетнюю девушку звали Лю Инъин, но в тот день, в память о женихе, она поменяла себе имя на Хуа Эрнян.

Мы не будем перечислять все подробности того, с каким трудом добралась до Яньцзиня Хуа Эрнян, будет достаточно сказать, что Хуа Эрлан, все это время двигаясь на восток, успел пережить военную смуту, переболеть холерой, малярией и крапивницей, но спустя три года, пять месяцев и двадцать три дня он все-таки тоже добрался до Яньцзиня. В Яньцзине он оказался уже ближе к вечеру, поэтому