Читать книгу - "Тень тела кучера - Петер Вайсс"

делаю вывод, что отец повторяет свое вчерашнее предложение и хочет дать ему ход. Сразу после он подталкивает к подоконнику и сына, господин Шнее протягивает к сыну руки, и сын спрыгивает к нему. Господин Шнее и сын идут к куче камней у дома; рука господина Шнее лежит на плечах сына.

Сын, снеся по указанию господина Шнее в кучу крупные и мелкие камни из разных мест и нагрузив ими тачку (что само по себе не означало для господина Шнее, который над каждым камнем, на который он сперва указывал пальцем, а потом ощупывал, ни передышки, ни отдохновения; когда сын водружал камень на тачку, господин Шнее вновь возвращался к камню и еще раз, уже в куче других, исследовал его, а также обеими руками держался за лопату, которой орудовал сын, поднимал ее вместе с сыном или даже сам, при этом вес лопаты бывал еще больше, и опустошал ее в тачку, увлекая за собой и сына, который не отпускал лопату), подкатил тачку ко мне. Перемещение камней господин Шнее препоручил сыну; господин Шнее лишь следил за ним взглядом, выставив руки вперед, будто сам держал ручки тачки, и напряженно наклонившись вперед, будто сам толкал тачку. Сын изо всех сил, согнувшись, толкал тачку в мою сторону; ему приходилось не только катить по глине тяжелую тачку, но и балансировать, постоянно выравнивая ее, камни постоянно норовили упасть по обе стороны тачки. Он толкал тачку в мою сторону, и на медленно вращающееся, до середины длинны спиц утопающее в земле колесо тачки налипали жирные комья глины, глина облепляла и белые дырявые резиновые сапоги сына, брызги глинистой жижи покрывали его штаны до колен. Чтобы все-таки добраться до кучи камней за сараем, сыну приходилось описывать тачкой дугу слева или, если смотреть с его стороны, справа; но он продолжал идти прямо на меня, с трудом удерживая тачку ровно, и даже когда я рукой указал налево, чтобы направить его в том направлении, куда ему нужно было повернуть, он продолжил путь в мою сторону; я помахал рукой и вытянул ее далеко влево, но колесо тачки все так же медленно крутилось по глине прямо на меня. Позади сына, у дома, господин Шнее вытянул правую руку и указал направо, так что мы оба, господин Шнее — указывая направо, а я — указывая налево, указывали в одном направлении, в направлении, куда нужно было свернуть сыну, если он хотел попасть к куче камней у сарая; однако сын подошел с тачкой вплотную к поленнице и остановился прямо у поленницы, поставив тачку у моих ног. Сын выпрямился и поднял глаза на меня; я все еще держал руку вытянутой влево. Сын обернулся к господину Шнее, который все еще держал руку вытянутой вправо, и в этот момент пока сын оборачивался к господину Шнее и оборачивался снова к тачке и вновь брался за ручки и напрягая мускулы, чтобы приподнять тачку над землей, я еще раз окинул взглядом, более ясным, чем прежде, расположенные вокруг меня строения и составные части ландшафта; я увидел черепицу крыши дома, поблескивающую глубоким, влажным красным, флюгер на трубе и тонкий сизый дымок, поднимающийся из трубы, и я увидел кристаллическое сверкание песчинок песка на земле, а на горизонте — второе облако дыма, вероятно, от кучи хвороста егеря или от горящего сарая, и зайца, скачущего через борозды поля, и травы и чертополох, заполонившие необработанное поле. Сын поднял тачку и хотел было отвезти ее в сторону; колесо по ось погрузилось в глину; сын тянул и толкал, а позади, у дома, тянул и толкал господин Шнее, который опустил правую руку, скрючив в воздухе пальцы; но тачка не подавалась ни вперед, ни назад; только качалась то вправо, то влево, пока, сильно дернувшись, не перевернулась и с грохотом не опорожнилась. Сын некоторое время стоял тихо и смотрел, опустив голову, на раскатившиеся в стороны камни. Отец высунулся из окна комнаты семьи и прокричал слова, из которых я понял: делать работу, тебе покажу; он погрозил сыну высоко поднятым кулаком и сын опустился на колени и начал складывать камни, камень за камнем, обратно в тачку. Я сполз с поленницы и опустился на колени в мягкую глину рядом с сыном и помог ему наполнить тачку камнями, а когда тачка оказалась наполнена, я вместе с сыном взялся за ручки и принялся толкать тачку в едином усилии с сыном от поленницы, а потом мимо сарая к куче камней. У кучи камней мы поднимаем ручки тачки и высыпаем камни из тачки в кучу, затем сын развернул тачку и в одиночку дотолкал по оставленному ей следу назад к господину Шнее, который ожидал его, опустив руки, и, когда сын добрался до него, продолжил так же деятельно сгибаться, поднимать камни, собирать и складывать в тачку. За этой деятельностью, далеко высунувшись из окна, уперевшись скрещенными руками в подоконник, наблюдал отец. Он смотрел, как сын с господином Шнее склонялся над камнями и складывал камни в кучу, а затем с помощью лопаты сгружал камни в тачку; я тоже, снова сидя на поленнице, наблюдал за их деятельностью, и видел при этом, что на несколько мгновений и хозяйка, которая открыла окно наверху в доме, чтобы вытряхнуть простыни кровати, вытряхнув простыни, наблюдала за их деятельностью, так что деятельность господина Шнее и сына оказалась в точке пересечения линий наших взглядов. После того, как тачка снова оказалась наполнена камнями, сын взялся за ручки и начал толкать тачку по оставленному следу ко мне. На этот раз колесо крутилось легче, так как глина в колее была уже утрамбована, но удерживать тачку в равновесии сыну на этот раз было тяжелее, я объяснял это тем, что в прошлый раз, когда сын толкал тачку по оказывающей большее сопротивление глине, он сильнее сгибался над ручками и тем самым выравнивал тачку, которая заваливалась то вправо, то влево, теперь же, когда он легко мог управлять тачкой, держась лишь за концы ручек, тачка представляла собой более мощный и самостоятельный груз. Я помахал рукой, вытянув ее в сторону сына и отдернув назад, желая тем самым показать, что ему следует сильнее наклониться к центру тачки, а позади, у дома, господин Шнее, который провожал сына взглядом, махнул рукой от груди в сторону сына. Однако сын, следя лишь за тем, чтобы удерживать колесо тачки в проложенной колесом тачки колее, не обратил внимания на движения моей руки и не обернулся на