Читать книгу - "Мужчина в полный рост - Том Вулф"

Но это… это несправедливо! Да и мыслимо ли — остаться без машины?!

В этот момент эвакуатор надсадно взревел; раздался ужасный, резкий вой буксировщика. Зеваки вдруг притихли, с интересом ожидая кульминации драматического действа. Власть, облеченная полномочиями! Мощный эвакуатор! Желто-зеленая краска сияла под многочисленными слоями блестящего лака. На дверце кабины красовалась размашистая надпись из серебристых букв с отсвечивающей черной тенью: «Три С: эвакуация и ремонт». Конрад глядел на все это с отвалившейся челюстью. Огромная равнодушная машина показалась ему воплощением высокомерной властности контролерши и водителя.

Маленькая «хонда» медленно поползла вверх по платформе. Вскоре ее, оказавшуюся на закорках у эвакуатора, закрепили и обвязали; потяжелевший эвакуатор не спеша отъехал. Все это время зеваки глядели на Конрада, на это ничтожество, пустое место, стоявшего с ключами в руках и смотревшего, как облеченные властью увозят его машину прямо у него на глазах. «Моя машина!»

С ним не только обошлись несправедливо, его самым наглым образом унизили. И перед кем — перед уличными бездельниками!

Конрад с трудом совладал со своим голосом, спрашивая у контролерши, какой штраф нужно заплатить и как получить машину обратно. Она отвечала ему вполне обычным, даже вежливым тоном, отчего Конраду стало еще хуже. Эта деспотичная натура унизила парня с его возражениями и жалким лепетом о несправедливости, однако одержанная ею победа оказалась настолько полной, что контролерша даже сочла возможным кинуть парню как собаке подачку в виде толики любезности.

Однако все это время Конрад помнил, что его ожидает еще более беспощадная публика. В питсбургской обветшалой «двушке» жена и теща, уже обвинившие его в никчемности из-за жалкого положения, отсутствия работы и ни на что не годных родителей… так вот, они ждали его возвращения. Машина тещи сейчас находилась в ремонтной мастерской; они договорились, что Конрад, когда вернется, отвезет ее в автосервис забрать автомобиль. И мать, и дочь были уверены, что даже такому безнадежному человеку, как он, вполне по силам вернуться из Окленда вовремя…

Конрад с ужасом думал о предстоящем телефонном разговоре.

Но неприятности начались гораздо раньше. Оказалось, что найти телефон в центре Окленда… в общем, телефонной будки нигде не было. Конрад упорно искал… Через три квартала будка обнаружилась. Чтобы позвонить в Питсбург — а это другой город — нужно было бросить четвертак. Но двадцати пяти центов у Конрада не нашлось. В кармане были только пять бумажек по двадцать долларов, бумажка в пять долларов и три по одному. Денег, слава богу, ровно столько, чтобы забрать машину. Контролерша сообщила, что за парковку в красной зоне с него возьмут тридцать долларов, услуги эвакуатора обойдутся еще в семьдесят семь. Сейчас же необходимо было разменять доллар. Но где?

Конрад огляделся… Одни офисные здания… а магазины такие, что просто так деньги не поменяешь… Конрад прошел еще немного… Наконец в холле одного офисного здания он заметил киоск, торговавший конфетами. Смуглый продавец, очевидно азиат, даже не удостоил его ответом. Только с кислой физиономией указал на небрежно нацарапанную табличку у кассового аппарата: «Деньги не размениваем». Продавец вел себя так же оскорбительно, как и тот эвакуаторщик… относясь к нему, Конраду, с равнодушным презрением — один и тот же вопрос он уже тысячу раз выслушал от тысячи других шатающихся по городу приставал.

Самой дешевой в киоске была газета «Окленд трибьюн» — пятьдесят центов. Однако Конрад успел проголодаться и попросил шоколадку с орехом, на обертке которой было написано «высококалорийная». Шоколадка стоила шестьдесят центов, и на сдачу Конрад получил четвертак, монету в десять центов и пятицентовик. Скоро он еще пожалеет, что купил шоколадку, и вовсе не потому, что она тонким лезвием невероятной приторности вонзилась в его желудок, заглушив голод на какие-то несчастные минут десять.

Вернувшись на три квартала назад, Конрад зашел в телефонную будку и заказал разговор с Питсбургом за счет вызываемого абонента. Однако четвертак, который должен был вернуться к нему после соединения, аппарат проглотил. На том конце ответила Джил. Конрад говорил с женой, и она каждый раз переспрашивала его, повторяя медленно и громко, как будто с издевкой. Конрад не сразу догадался — это чтобы мать слышала. Когда же он стал рассказывать, как обнаружил машину на тротуаре и в красной зоне, Джил не поверила:

— Ты поставил машину в красной зоне? В красной зоне?! На тротуаре?!

«Нет! Нет! Нет! — хотелось крикнуть Конраду. — Я не ставил, она уже стояла там!»

— В красной зоне? В крас-ной?! На тро-ту-а-ре?!

Даже контролерша и та не вкладывала в свои слова столько презрения. Джил вдруг поинтересовалась, как прошло собеседование. Конрад замялся и в конце концов пробормотал что-то насчет повторного тестирования.

— Повторное тестирование? Повторное?!

Конрад не стал больше ходить вокруг да около и рассказал, как все было. Джил оборвала его, не дослушав — так обрывают безнадежного неудачника, подробности очередного провала которого уже никого не интересуют.

— Конрад, сейчас же забирай машину и возвращайся. Мы все тебя ждем — мама, я, дети… Ты всех нас ставишь в затруднительное положение. Так что давай — одна нога там, другая здесь.

Повесив трубку, Конрад почувствовал, что его словно бы лихорадит от коварного недуга (название которому — хроническое невезение). Ему пришлось порядочно прогуляться по Бродвею до конторы по уплате штрафов на Франк Огава Плаза, 150 — прежде, чем забрать эвакуированную машину, полагалось заплатить штраф. Контролерша, верзила с ковбойской шляпой, толпа зевак, азиат за прилавком — после всего этого Конрада действительно лихорадило.

В конторе, взимавшей штрафы, был целый ряд окошек, но работало только одно. Конрад оказался в конце длинной, унылой очереди, запертый в четырех стенах серо-бурого цвета, с флуоресцентными лампами под потолком. Только минут через сорок он подошел к окошку, в котором сухопарая женщина с выражением бесконечного терпения на лице сообщила ему, что необходимо доплатить еще тридцать долларов. Конрада как кипятком ошпарило. Нет у него лишних тридцати долларов! Да и за что? А за то — за парковку на тротуаре. И еще тридцать за парковку в красной зоне. А иначе он не получит квитка, на основании которого ему отдадут машину. На стоянке же все равно придется заплатить семьдесят семь долларов. Если, конечно, он успеет до семи. А за эвакуацию что-нибудь полагается? Служащая уставилась в штрафную квитанцию. Машину отбуксировали ровно в одиннадцать. Она глянула на часы. Если успеет до семи, то нет. В противном случае придется заплатить еще пятьдесят долларов в сутки за передержку. Итак, всего с Конрада причиталось сто тридцать семь долларов. У него же с собой было лишь сто семь долларов пятнадцать центов. Но и это еще не все. Оказалось, что стоянка… Конрад думал — это какая-нибудь муниципальная стоянка в центре, неподалеку от самой конторы. Однако выяснилось, что машину отогнали на собственную стоянку буксировочной компании. В городе их было две; его машину отогнала та, что открылась недавно, «Три С: эвакуация и ремонт». И находится она… на Келер-авеню, в Восточном Окленде. О Восточном Окленде Конрад знал только одно — трущобы. У него даже потемнело в глазах. Его машина — посреди самых трущоб… во владениях этого верзилы в ковбойской шляпе.