Читать книгу - "Похождения бравого солдата Швейка - Ярослав Гашек"

После этого вольноопределяющийся расспросил Швейка, в чёмтот провинился.

— Искал свой полк? — посочувствовалвольноопределяющийся. — Недурное турне. Табор — Милевско — Кветов — Враж —Мальчин — Чижова — Седлец — Гораждевице — Радомышль — Путим — Штекно —Страконице — Волынь — Дуб — Водняны — Противин — Путим — Писек — Будейовицы…Тернистый путь! И вы завтра на рапорт к полковнику? О милый брат! Мы свидимсяна месте казни. Завтра наш полковник Шрёдер опять получит большое удовольствие.Вы себе даже представить не можете, как на него действуют полковыепроисшествия. Носится по двору, как потерявший хозяина барбос, с высунутым, каку дохлой кобылы, языком. А эти его речи, предупреждения! И плюётся при этом,словно слюнявый верблюд. И речь его бесконечна, и вам кажется, что раньше, чемон кончит, рухнут стены Мариинских казарм. Я-то его хорошо знаю, был у него с рапортом.Я пришёл на призыв в высоких сапогах и с цилиндром на голове, а из-за того, чтопортной не успел мне сшить военной формы, я и на учебный плац явился в таком жевиде. Встал на левый фланг и маршировал вместе со всеми. Полковник Шрёдерподъехал на лошади ко мне, чуть меня не сшиб. «Was machen Sie hier, SieZivilist?!»[81] — заорал он на меня так, что, должно быть, наШумаве было слышно. Я ему вполне корректно отвечаю, что я вольноопределяющийсяи пришёл на учение. Посмотрели бы вы на него! Ораторствовал целых полчаса ипотом только заметил, что я отдаю ему честь в цилиндре. Тут он завопил, чтозавтра я должен явиться к нему на полковой рапорт, и поскакал бог знает куда,словно дикий всадник, а потом прискакал галопом обратно, снова начал орать,бесноваться и бить себя в грудь: меня велел немедленно убрать с плаца ипосадить на гауптвахту. На полковом рапорте он лишил меня отпуска на четырнадцатьдней, велел нарядить в какие-то немыслимые тряпки из цейхгауза и грозил, чтоспорет мне нашивки.

«Вольноопределяющийся — это нечто возвышенное, эмбрионславы, воинской чести, герой! — орал этот идиот полковник. —Вольноопределяющийся Вольтат, произведённый после экзамена в капралы,добровольно отправился на фронт и взял в плен пятнадцать человек. В тот момент,когда он их привёл, его разорвало гранатой. И что же? Через пять минут вышелприказ произвести Вольтата в младшие офицеры! Вас также ожидала блестящаябудущность: повышения и отличия. Ваше имя было бы записано в золотую книгунашего полка!» — Вольноопределяющийся сплюнул. — Вот, брат, какие ослыродятся под луной. Плевать мне на ихние нашивки и привилегии, вроде той, что комне каждый день обращаются: вольноопределяющийся, вы — скотина. Заметьте, каккрасиво звучит «вы — скотина», вместо грубого «ты — скотина», а после смертивас украсят Signum laudis или большой серебряной медалью. Его императорского икоролевского величества поставщики человеческих трупов со звёздочками и беззвёздочек! Любой бык счастливее нас с вами. Его убьют на бойне сразу и нетаскают перед этим на полевое ученье и на стрельбище.

Толстый вольноопределяющийся перевалился на другой тюфяк ипродолжал:

— Факт, что когда-нибудь всё это лопнет. Такое не можетвечно продолжаться. Попробуйте надуть славой поросёнка — обязательно лопнет.Если поеду на фронт, я на нашей теплушке напишу:

Три тонны удобренья для вражеских полей;

Сорок человечков иль восемь лошадей.

Дверь отворилась, и появился профос, принёсший четвертьпайка солдатского хлеба на обоих и свежей воды.

Даже не приподнявшись с соломенного тюфяка,вольноопределяющийся приветствовал профоса следующими словами:

— Как это возвышенно, как великодушно с твоей стороныпосещать заточённых, о святая Агнесса Девяносто первого полка! Добропожаловать, ангел добродетели, чьё сердце исполнено сострадания! Ты отягощёнкорзинами яств и напитков, которые должны утешить нас в нашем несчастье.Никогда не забудем мы твоего великодушия. Ты — луч солнца, упавший к нам втемницу!

— На рапорте у полковника у вас пропадёт охоташутить, — заворчал профос.

— Ишь как ощетинился, хомяк, — ответил с нарвольноопределяющийся. — Скажи-ка лучше, как бы ты поступил, если б тебенужно было запереть десять вольнопёров? Да не смотри, как балбес, ключарьМариинских казарм! Запер бы двадцать, а десять бы выпустил, суслик ты этакий!Если бы я был военным министром, я бы тебе показал, что значит военная служба!Известно ли тебе, что угол падения равен углу отражения? Об одном тебя толькопрошу: дай мне точку опоры, и я подниму весь земной шар вместе с тобою!Фанфарон ты этакий!

Профос вытаращил глаза, затрясся от злобы и вышел, хлопнувдверью.

— Общество взаимопомощи по удалению профосов, —сказал вольноопределяющийся, справедливо деля хлеб на две половины. —Согласно параграфу шестнадцатому дисциплинарного устава, арестованные довынесения приговора должны довольствоваться солдатским пайком, но здесь, каквидно, владычествует закон прерий: кто первый сожрёт у арестантов паёк.

Усевшись на нарах, они грызли солдатский хлеб.

— На профосе лучше всего видно, как ожесточает людейвоенная служба, — возобновил свои рассуждения вольноопределяющийся. —Несомненно, до поступления на военную службу наш профос был молодым человеком сидеалами. Этакий светловолосый херувим, нежный и чувствительный ко всем,защитник несчастных, за которых он заступался во время драки из-за девочкигде-нибудь в родном краю в престольный праздник. Без сомнения, все его уважали,но теперь… боже мой! С каким удовольствием я съездил бы ему по роже, колотил быголовой об нару и всунул бы его по шею в сортирную яму! И это, брат, тожедоказывает огрубение нравов, вызванное военным ремеслом.

Он запел:

Она и чёрта не боялась,

Но тут попался ей солдат…

— Дорогой друг, — продолжал он, — наблюдаявсё это в масштабах нашей обожаемой монархии, мы неизбежно приходим кзаключению, что дело с ней обстоит так же, как с дядей Пушкина. Пушкин писал,что его дядя — такая дохлятина, что ничего другого не остаётся, как только

Вздыхать и думать про себя:

Когда же чёрт возьмёт тебя?

Опять послышалось щёлканье ключа в замке, и профос зажёгкеросиновую лампочку в коридоре.

— Луч света в тёмном царстве! — крикнулвольноопределяющийся. — Просвещение проникает в ряды армии! Спокойнойночи, господин профос! Кланяйтесь там всем унтерам, желаю вам приятныхсновидений. Пусть, например, вам приснится, что вы уже вернули мне пять крон,те самые, которые я вам дал на покупку сигарет и которые вы пропили за моёздоровье. Спите сладко, чудище!

Вслед за этим послышалось бормотание профоса насчётзавтрашнего полкового рапорта.

— Опять мы одни, — сказалвольноопределяющийся. — На сон грядущий я посвящу несколько минут лекции отом, как с каждым днём расширяются зоологические познания унтер-офицеров и офицеров.Чтобы достать новый живой материал для войны и мыслящее пушечное мясо,необходимо основательное знакомство с природоведением или с книгой «Источникиэкономического благосостояния», вышедшей у Кочия, в которой на каждой страницевстречаются слова, вроде: скот, поросята, свиньи. За последнее время, однако,мы можем наблюдать, как в наших наиболее прогрессивных военных кругах вводятсяновые наименования для новобранцев. В одиннадцатой роте капрал Альтгофупотребляет выражение «энгадинская коза», ефрейтор Мюллер, немец-учитель сКашперских гор, называет новобранцев «чешскими вонючками», фельдфебельЗондернуммер — «ослиными лягушками» и «йоркширскими боровами» и сулит каждомуновобранцу набить из него чучело, причём проявляет такие специальные знания, точносам происходит из рода чучельников. Военное начальство старается привитьсолдатам любовь к отечеству своеобразными средствами, как-то: диким рёвом,пляской вокруг рекрутов, воинственным рыком, который напоминает рык африканскихдикарей, собирающихся содрать шкуру с невинной антилопы или готовящихсязажарить окорока из какого-нибудь припасённого на обед миссионера. Немцев это,конечно, не касается. Когда фельдфебель Зондернуммер заводит речь о «свинскойбанде», он поспешно прибавляет «die tschechische»,[82] чтобынемцы не обиделись и не приняли это на свой счёт. При этом все унтераодиннадцатой роты дико вращают глазами, словно несчастная собака, которая изжадности проглотила намоченную в прованском масле губку и подавилась. Я однаждыслышал разговор ефрейтора Мюллера с капралом Альтгофом относительно планаобучения ополченцев. В этом разговоре преобладали «ein Paar Ohrfeigen».[83] Сначала я подумал, что они поругались между собой и чтораспадается немецкое военное единство, но здорово ошибся. Разговор шёлвсего-навсего о солдатах. «Если, скажем, этакая чешская свинья, —авторитетно поучал капрал Альтгоф ефрейтора Мюллера, — даже после тридцатираз „nieder!“[84] не может научиться стоять прямо, как свечка,то дать ему раза два в рыло — толку мало. Надо ткнуть ему кулаком в брюхо,другой рукой нахлобучить фуражку на уши, скомандовать „Kehrt euch!“,[85] а когда повернётся, наподдать ему ногой в задницу. Увидишь,как он после этого начнёт вытягиваться во фронт и как будет смеяться прапорщикДауэрлинг». Теперь я расскажу вам, дружище, о прапорщике Дауэрлинге. О нёмрекруты одиннадцатой роты рассказывают такие чудеса, какие умеет рассказыватьразве только покинутая всеми бабушка на ферме неподалёку от мексиканских границо прославленном мексиканском бандите. Дауэрлинг пользуется репутацией людоеда,антропофага из австралийских племён, поедающих людей другого племени, попавшихим в руки. У него блестящий жизненный путь. Вскоре после рождения его урониланянька, и маленький Конрад Дауэрлинг ушиб голову. Так что и до сих пор виденслед, словно комета налетела на Северный полюс. Все сомневались, что из неговыйдет что-нибудь путное, если он перенёс сотрясение мозга. Только отец его,полковник, не терял надежды и, даже наоборот, утверждал, что такой пустяк емуповредить не может, так как, само собой разумеется, молодой Дауэрлинг, когдаподрастёт, посвятит себя военной службе. После суровой борьбы с четырьмяклассами реального училища, которые он прошёл экстерном, причём первый егодомашний учитель преждевременно поседел и рехнулся, а другой с отчаяния пыталсяброситься с башни святого Стефана в Вене, молодой Дауэрлинг поступил вГейнбургское юнкерское училище. В юнкерских училищах никогда не обращаливнимания на степень образования поступающих туда молодых людей, так какобразование большей частью не считалось нужным для австрийского кадровогоофицера. Идеалом военного образования было умение играть в солдатики.Образование облагораживает душу, а этого на военной службе не требуется. Чемофицерство грубее, тем лучше.