Читать книгу - "АУА - Юрий Иосифович Коваль"

берегу Илистого озера рядом с многоглавым Папашкой.

Странные далекие сны пришли ко мне. Мне приснилась скульптурная группа «Люди в шляпах», Орлов и граммофон, девушка Клара Курбе. Милым, добрым был мой сон и длился долго…

Пробудился я часа через три-четыре.

Тьма была непроглядная, а с озера слышалось негромкое бульканье, будто ручей потек с холма. К бульканью добавились вздохи и шипенье.

— Пар спускает, — шепнул капитан, просыпаясь.

— Чего?

— Папашка пар спускает. Высунул хобот из воды и дышит. Слышишь?

Бульканье затихло, и теперь с озера не доносилось ни звука, и все-таки я слышал что-то, а что — не понимал.

— Он на берег вышел, — шепнул капитан. — Сейчас на холм полезет.

Приподнявшись на локте, я вслушивался, и верно, чудилось — шаркают босые огромные ноги по мокрой траве. И мерещилось — оживает озеро, шевелится, дрожит, а холм поворачивается медленно, круче наклоняется к озеру, чтоб сбросить нас в воду.

— Сюда идет, — тревожно шептал капитан. — Неужели сало не заметил? Сало-то белорусское, с чесноком!

Прижимаясь ко мне, капитан шептал о сале, цепляясь за него как за последнюю надежду. Все страшно, все зыбко, все непонятно было в окружающей нас ночи, кроме куска сала, лежащего где-то на берегу.

«Какой черт занес нас сюда? — думал я. — И чего мы хотим? Только глянуть, есть ли и вправду на земле Папашка? Но зачем это дурацкое сало на крючке? Вот схватит сейчас капитана да рявкнет: „Сало, подлец, на крючок насаживаешь! Хочешь поймать на кусок сала?“»

— Зря я с этим салом связался, — вздохнул потихоньку капитан. — Вопьется крючок Папашке в губу — вот заорет-то! Пойдет крушить направо и налево!

— Тише, — шепнул я.

Теперь уж совсем неподалеку слышались шаги. Без гула земли, без топота — скользкие и летящие. По траве ли, по воздуху?

«Aya, — послышалось, — a-a-y-y-a…»

«Папашка! Это Папашка! — думал я. — Неужто сожрет и сало, и нас с капитаном?»

Когда мы плыли на озеро, я еще не знал, еще не понимал, есть ли и вправду на белом свете Папашка, и только сейчас, ночью, понял, что он — рядом. Что же он сделает сейчас — протянет ли из темноты руку, чтоб схватить нас, или ласково погладит по голове думающего о сале капитана? А может, просто глянет всевидящим оком и уйдет, не сказавши слова?

Черные руки летали в темноте перед моим лицом — искали нас с капитаном.

«Ауа, а-а-у-у-а-а…»

Я совершенно затаил дыхание и боялся, что капитан откроет рот и брякнет что-то о сале. Но капитан дышал тихонько, как мотылек.

Душная и мрачная Гора надвигалась на нас, вот-вот навалится на грудь и плечи. Я задохнулся, еще бы минута, и, наверно бы, закричал, но Гора отодвинулась, скользнула за спину, с озера повеял ветерок. Ни шага, ни шелеста не было больше слышно. Пропал Папашка — то ли прошел мимо нас, то ли пролетел над нами.

— Прошел, — шепнул капитан. — Не заметил.

И ночь над нами внезапно зашевелилась. Подул ветер — ночь сдвинулась в сторону. За дальним берегом, за болотами объявилась в небе серенькая полоса. Она отделила небо от земли, отразилась в озере, и стал виден на воде маленький темный островок.

Близкий рассвет обрадовал нас. С надеждой смотрели мы, как расширяется его полоса, наливается розовым чайным тоном. Только остров на озере был черен и густ, как бархат. Не островом казался он сейчас, а спиною дракона, выставившего гребень из воды.

— Смотри-ка, — сказал капитан и схватил меня за руку. — Смотри на остров… Он шевелится…

— Не болтай… — прошептал я.

— Шевелится, говорю! Плывет по воде!

Я всматривался в черный гребень — нет, не плыл, не шевелился остров, это волны, поднятые ветром, колыхали его, притапливали и подымали.

Сбоку где-то зашелестели камыши… И вдруг раздался плеск, потом гулкий удар по воде — и мигнуло электричество на берегу.

— Вспышка сработала! — крикнул капитан, сорвался с места и побежал к берегу.

Я поспешил за ним.

В предутреннем свете мы увидели, что ни фотоаппарата, ни треноги, ни сала на крючке нигде нету. Только топор, врытый в землю, торчит острием вверх.

Дрожь била капитана.

— Смотри же! — сказал он и указал в озеро омертвевшим пальцем.

Я оглянулся и увидел, что и острова, заросшего болотными травами и таволгой, не видно нигде.

Глава XXIII

Папашкин след

С рассветом снова запылал на холме наш костер. Мы вскипятили чай и, попивая его, глядели на озеро. Ни травинки не подымалось из воды в том месте, где вчера еще был остров. Налетела стайка чирков, опустилась на средину.

— Бывают на свете плавающие острова, — заметил я.

— Бывают, — устало согласился капитан. — Но это был не остров, а Папашкин хребет.

— Таволга там росла, — сказал я. — Таволга.

— Какая таволга? Ты еще молочай поищи! Шерсть рыжая, аж зеленая, а на ней — пена. Не пойму только, зачем ему фотоаппарат.

С капитанским аппаратом действительно было все непонятно. Куда он пропал, куда девался?

Мы обшарили весь берег, прибрежную траву и кусты. Не было видно никаких следов — ни зверя, ни человека. Шестом пытались шарить в воде, но дна не достали. Сразу же у берега начиналась адская немыслимая глубина — бездна.

— Папашка это, — сказал капитан. — Засосал камеру вместе с салом, а треногу где-нибудь на глубине выплюнул.

Сверху, с холма, было хорошо видно, как четко отпечатались на седой от росы траве наши с капитаном следы. Они вели от костра к берегу и обратно. Никаких других следов не было. Но в некоторых местах трава была не седой от росы, а зеленой. Здесь она была суха, будто кто-то слизнул росу. Суха, но не примята.

— Это и есть Папашкин след, — сказал капитан. — Он траву не мнет, идет, чуть касаясь.

— Отчего же трава высохла?

— Подошва горячая.

Еще раз внимательно я оглядел зеленые пятна. Они были велики и казались бесформенными. Ни звериного, ни человечьего следа не угадывалось в них. Пятна подымались от озера на холм.

— Как же он не наступил на нас?

— Пожалел, — пожал плечами капитан. — А может, и наступил, да мы не заметили. Я чуть не задохнулся.

— Ты думаешь, у него такая легкая нога?

— Почти воздушная.

Мы замолчали, пытаясь хоть как-то связать воздушную ногу с утонувшим островом. Но это никак не увязывалось, и если утонувший остров был и вправду хребтом Папашки, то откуда у такого чудища воздушная нога?

— В конце концов все можно объяснить, — сказал я. — Сало схватила здоровая щука или выдра, а остров утонул сам по себе.

— А воздушная нога?

— Какая