Читать книгу - "Родники рождаются в горах - Фазу Гамзатовна Алиева"

много, хорошо растут яблоки, груши, виноград. А раньше… В траве пестрели цветы, жужжали дикие пчелы. Ни один человек не разжигал здесь костра, в горах не отдавался стук молотка или кирки. Только река шумела. Порою — раз во много лет — сюда долетал цокот копыт, — это какой-нибудь всадник мчался между скал без пути и дороги. В небе спокойно парили орлы, ночами в утесах злобно гукали совы. Так бы и было до сих пор, говорят старые люди, если бы далеко-далеко, за семью горами, не заболел у богатого купца сын — наследник, первенец. Худел, бледнел, не хотел смотреть на вкусные яства, не прикасался к заморским фруктам. Отец созвал самых лучших знахарей, самых опытных лекарей. Ни настои из трав, ни заговоры, ни снадобья не помогали. Не помогали и молитвы. Отец не знал что делать. Сын угасал на его глазах. Тогда знаменитый лекарь посоветовал безутешному отцу повезти больного сына повыше в горы. «Сыну твоему вреден наш край. Поищи райскую долину в горах. Только солнце, дыхание трав, целебные воды излечат больного. Тут ему, наверное, сыро».

По приказу купца снарядили арбу, на нее положили совсем ослабевшего юношу. Вся семья в окружении огромной свиты двинулась в путь. Перевалят через гору, остановятся, поживут несколько дней… Одна гора, вторая, третья.

Знахари пожимали плечами: сын купца медленно угасал, отказывался от еды. Перевалив через седьмую гору, добрались купец и его свита до наших мест, расположились на ночлег. Под утро больной подозвал отца и прошептал: «Цибил ке»[15]. Он попытался поднять голову и сказал погромче: «Какие прекрасные звезды! Я никогда не видел таких!» Купец чуть не заплакал от счастья: «Эта долина исцелила сына!» Наутро видит — с трех сторон горы, на груди у каждой клокочут родники ясные, как козьи глаза. Попробовал воду из одного — будто помолодел. Как рукой сняло усталость и горе. «Вот я и нашел ту райскую долину, о которой говорил лекарь, — крикнул он. — Здесь много солнца, высокая трава. Недалеко шумит речка, а совсем не сыро!» Он поил сына водой из родников. Наследник поправлялся. Сперва он медленно дошел до реки, потом до родников, а после совсем здоровый — поднялся высоко в горы. Он сидел на уступе скалы, и ему казалось, что он может летать наперегонки с орлами. «Нет, даже в небе хуже, чем в райской долине», — сказал он, спустившись вниз.

Время шло. Слава о райской долине гремела. Со всех сторон съезжались сюда люди, разводили сады, виноград. И аул, который вырос в долине, назвали «Цибилкул». С тех пор много раз снег падал на каменистую голову горы. Солнечные лучи каждую весну, растопив снега, посылают к реке бурные потоки. Каждое лето созревают на деревьях плоды. Растет аул. Люди живут, радуются. Рождаются дети, умирают старики. Меняется жизнь, а аул называется по-прежнему — Цибилкул. Ведь первый человек, понявший красоту нашего края, произнес здесь слова: «Цибил ке!» И разве мы живем не в райской, изобильной долине?!

Хамзат, рассказывая, молодел. Глаза у него блестели, разглаживались морщины. Он откладывал молоток, брал сына на руки:

— Пойдем, сынок, к родникам. Они ведь целебные. Ты уже знаешь вкус этой воды — она из самого сердца земли.

…Дома сына и мужа ждала с обедом Калимат.

Хамзат, как никто, понимал язык камней, а Калимат владела секретом без спешки и шума управляться с делами по дому.

Жамалудин был первенцем Калимат и Хамзата — его любили даже больше, чем младшего сына — Наби. Говорили, что в ауле Цибилкул нет второй такой дружной семьи. Такого чистого дома, теплого очага. И действительно это было так! Муж и жена любили друг друга. Оба сына радовали родителей. В ауле считали, что Хамзат трудолюбивыми руками умеет оживлять мертвые камни. Все шло хорошо в семье Хамзата. Но, как говорят, в народе: «И в солнечный день гроза не за горами».

Вдруг отец перестал брать с собой на работу Жамалудина, если мальчик бежал следом, отец прогонял его. И возвращался Хамзат угрюмым, едва войдя в дом, начинал придираться к жене. В доме воцарилось молчание, печаль. В глазах Калимат погас веселый огонек. Щеки поблекли. Жамалудин понимал, что для их семьи настало печальное время. Но почему так случилось, конечно, не мог понять. Он старался помочь матери — сам гонял корову в стадо, умывал, одевал младшего брата, забавлял его.

Однажды отец вернулся особенно поздно. На коленях Калимат, которая у очага ждала мужа, спал Наби. Жамалудин сидел рядом, положив голову на плечо матери.

Калимат, услышав, что Хамзат открывает ворота, поспешно встала, отнесла сына в колыбель и принялась согревать ужин. Когда Хамзат вошел в комнату, Калимат, не поднимая глаз, несла к столу миску.

— Надоел мне твой хинкал! — Отец отшвырнул миску. Она полетела к стене, хинкал шлепнулся на пол, кислое молоко с чесноком разбрызгалось. Жамалудин, прижавшись к стене, боялся пошевелиться. Наби проснулся, заплакал.

Калимат, сохраняя полное спокойствие подняла миску, вытерла пол. Она, поглядела на мужа и тихо сказала:

— Когда одно колесо повисает над пропастью, другое продолжает тянуть арбу, пока не сломается ось. Если оба колеса сошли с колеи, арба сорвется со скалы. Не нравится тебе хинкал, приготовлю чуду!

Как-то раз отец забыл дома завтрак, Калимат попросила сына отнести еду Хамзату. Отец работал у подножья горы — заготовлял камень. Жамалудин мчался, подпрыгивая от радости. Он надеялся, как раньше, погулять с отцом у целебных родников. Еще издали он услышал незнакомый женский смех, хохот отца. Мальчик взобрался на выступ скалы и замер. Его отец и чужая женщина Нупайсат завтракали, сидя между камнями.

Мальчик замер, не зная, как поступить.

— Как ты мог, такой красавец и прославленный мастер, жить столько лет с Калимат?! У нее ведь один глаз смотрит в землю, а другой — в небо! Кинешь ей в лицо горсть гороха, ни одна горошина не упадет! Все застрянут в оспинах!

Нупайсат, первая красавица аула, сбросила цветастую шаль — показала длинные черные косы.

— Кому не достался абрикос, довольствуется косточкой. — Хамзат гладил Нупайсат по волосам. — Я ведь тебя узнал совсем недавно!

— Ты просто принял горькую косточку за абрикос! Не было в ауле женщины, которая не пошла бы за тебя! Ты великий мастер!

Хамзат поднялся, принялся за работу. Видно было, лесть Нупайсат пришлась ему по сердцу. Казалось, в руках он держал не камень, а мягкий воск — так точны и рассчитаны были его движения. Лицо Хамзата сияло, и осколки камня сверкали на солнце.

«У отца, и правда, золотые руки. Я никогда не смогу так покорять камин!» — Жамалудин, любуясь работой отца, на