Читать книгу - "Координата Z - Захар Прилепин"

Поразительное варево из неонацистских гнилых кореньев, крепко привитого спесивого шляхетского снобизма, распухшей до невероятных величин прокисшей обиды, ложной богоизбранности Зеленского, который совершенно серьёзно играет в «страсти Христовы», то и дело срываясь на обличающий тон ветхозаветных пророков, и «европейского либерального выбора», этого вот пахучего сыра, которого они якобы возжелали «всем народом».

Но тянет от этого варева – не европейскими кафе.

Эта – архаика. Это – позапрошлое. Из этого чана торчат человеческие руки и ноги.

Ворующий имена

Помнится одно ночное обращение Зеленского, вдруг заговорившего на русском языке. Ему важно было, чтобы его поняли в России. Он сам в этом признался.

Цель выступления даже не скрывалась: посеять внутри России межнациональную рознь.

Главным тезисом речи было нехитрое утверждение, что кремлёвский тиран решил извести все российские нацменьшинства, скормив их войне.

И дело даже не в том, что Зеленский врал (а он врал). Дело было в дичайшем абсурде происходящего.

К России обращался президент страны, где украинизировалось – всё живое, все малые народы! Где и гуцулы оказались не гуцулы, и русины – не русины…

А там ведь ещё живут венгры, поляки, белорусы, румыны, болгары, лемки, буковинцы. Про русских даже не вспоминаем. Да и нелепо именовать «малым народом» как минимум половину населения Украины.

И все они – последовательно и принудительно обращались в неразличимую квазихохлятскую массу. В душу каждому приживляли трезубец и ждали, когда его зубья полезут из ушей. Только тогда представитель нацменьшинства был вправе считаться нормальным человеком.

Мазанные одной краской, заключённые в одну потную футболку, как в мешок, в котором их понесли топить за великую псевдоукраинскую незалежность.

На Украине миллионы русских людей принудили, приучили умирать за иллюзорную ложноукраинскую, уродливую, бесстыдную идею «Украины», объявив им, что теперь они – «украинцы».

Отняли их род, обокрали их на тысячу лет, плюнули в самую душу – и потащили на убой. Иванов с вырванной из сердца памятью, с выпитой кровью.

В каждом списке украинских убитых – половина великоросских фамилий, и густо насыпано иных: гуцульских, венгерских, греческих…

Они что, за свои интересы умерли?

Они умерли за чёрт знает что!

За американский протекторат над бандеровским гомункулом, присосавшимся к территории, которой управляло говорящее тело, не имеющее никакого отношения ни к малороссам, ни к запорожским казакам, ни к тавричанам, ни к подолянам. Оно мимо проходило – и по пути выучило мову, чтоб обокрасть сразу всех.

И обокрало ведь!

И у этого неслыханного прохиндея хватило совести обращаться к многонациональной, многоконфессиональной стране – к России! – где национальные автономии имеют огромные преференции, – и что-то там по-русски затирать про свободу.

Кумык, татарин, аварец, калмык – да кто угодно, живущий в России, – если б ты был украинцем, у тебя было б одно имя.

Ты был бы коллективный Мыкола с трезубцем, воткнутым в темечко. С мозгом, забитым мелко пережёванной ложью, которую нёс человек, у которого не имелось за душой ни Мухаммеда, ни Христа, ни Будды.

То обращение Зеленского было обращением президента тотальной унификации и постыдной простоты – к стране безусловной сложности.

Его совершенно по делу именовали шайтаном. Он воровал имена, и это было главной его заботой.

Русские – имена возвращают.

Воин, ты за белых аль за красных?

Никакой социологии относительно политических убеждений российской армии у меня нет. Думаю, таких данных нет вообще.

В конце концов, армия воюет потому, что она армия, а что там у неё на душе – вопрос двадцать пятый. Институт политруков в 2022 году только начали воссоздавать, и политруки, признаться, сами толком не знали, как с точки зрения идеологической объяснять бойцам и офицерам наши задачи на Украине, да и вообще где угодно. В стране идеология была запрещена – а на войне она вдруг понадобилась. Приходилось выкручиваться.

Но за восемь донбасских лет мне довелось перевидать многие сотни людей, идущих воевать. У меня было время, чтобы составить представление об идеологическом портрете среднестатистического ополченца.

Если в двух словах: портрета нет. Среди ополченцев имелись почти все.

Были казаки со всеми вытекающими: высокая, даже нарочитая идейность, антибольшевизм, монархизм, культ императорской семьи.

Были леваки, которые где можно и нельзя находили изображения не только Сталина или Ленина, но и товарища Артёма (он же – основатель Донецко-Криворожской советской республики Фёдор Сергеев), и немедленно размещали в красном углу. Так, расположение подразделения «Кальмиус» было увешано красными флагами и портретами советских вождей в необычайном многообразии.

К моему удивлению, среди ополченцев оказалось реально много – до четверти личного состава – убеждённых язычников. Любую часовню, молельню, церковь они обходили стороной.

Большинству же ополченцев было в целом всё равно. Если б кто-то повесил рядом с Лениным портрет Николая II, восемь из десяти ополченцев отреагировали бы благодушно или никак.

Наибольшую симпатию в ополченской среде традиционно вызывала любая атрибутика, связанная с Великой Отечественной; Жуков и Рокоссовский, красное знамя над Рейхстагом – тут вообще никаких вопросов ни у кого не возникало: ни у язычников, ни у православных, ни даже у монархистов.

Идеологически ориентированных подразделений имелось не так много, но они случались. Стрелков был правый. Мозговой был левый.

Моторола позиционировал себя как русский националист, при том, что кондовый правый движ в России его зачастую на дух не переносил. Моторолу это удивляло. Он считал, что, с одной стороны, власть задушила народный русский национализм, а с другой, что его приватизировали какие-то мутные личности. Однако русский национализм Моторолы (и пришедшего ему на смену Вохи) не имел никакого отношения к подчёркнутому белогвардейству Стрелкова, и уж точно ни Арсен, ни Воха не были монархистами.

Захарченко был и правым, и левым сразу. К Ленину относился скорей прохладно, но «русскую весну» осознанно начал под его памятником в Донецке. Николая II вовсе не считал за политического деятеля и определял как банкрота, не справившегося со страной. Советский проект в целом принимал, артефакты его ценил, но ассоциировал себя сразу и с бойцом Красной армии, и с воином армии имперской, досоветской. В роду у него были и белые, и красные, и он всеми гордился. В церковь ходил, все обряды знал назубок, устремлён был в русское, многонациональное, соборное, военизированное будущее.

Когда, освобождая территории, одновременно рисуют двуглавых имперских орлов и тут же восстанавливают памятники Ленину – это нормально.

Если провести опрос среди ополченцев, выясняя наиболее значимые для них фигуры, первое