Читать книгу - "Чудо как предчувствие. Современные писатели о невероятном, простом, удивительном - Евгений Германович Водолазкин"

Он закашлялся, еле перевел дух и понял, что осип.

Туман молча стоял вокруг.

Сейчас принесу воды, и смотаюсь вниз, за врачом. Туда горючки точно хватит. А там заправлюсь. В супермаркет еще надо. Позвонить родителям. И посмотреть, что там с билетами в Москву. Блин, да нас обоих уволили давно, наверно! Ладно, лишь бы с Катичкой ничего страшного. Сосудик просто лопнул, должно быть.

Стоп, а где колодец-то? Вроде ближе был существенно.

Грунтовка повернула, он повернул вместе с ней и едва не споткнулся о кота. Кот сидел, подняв голову, и смотрел куда-то серьезно, даже устало. Как человек, ждущий своего автобуса на пустой остановке.

Ты чего?

Кот ничего не сказал. Только смотрел и смотрел, и тогда он тоже наконец увидел. Прямо перед ним — метрах в двух — в тумане стоял человек. Спиной. Самый обычный человек, в длинной белой рубахе. Вроде ночной. Ему из-за этого показалось, что женщина. Ну точно — женщина. Волосы длинные, чуть-чуть вьющиеся, до лопаток. Мокрые, что ли? Руки у женщины были раскинуты крестом, и она слегка поворачивала корпус то туда, то сюда. Не похоже, что местная. Физкультурой, что ли, занимается.

Женщина! — сказал он по-русски. И, спохватившись, перешел на английский, не очень ловкий, но обычно хватало. Простите, женщина! Будьте добры, тут где-то колодец был. Для воды.

Женщина все поворачивалась легонько, распахнув руки — туда, сюда, туда, сюда, ее было не очень хорошо видно, в белом-то, но туман вдруг колыхнулся — и он коротко, страшно вскрикнул, словно кто-то ударил его с размаху в незащищенный живот.

Это была не женщина. Мужчина. Из-под белой рубашки видны были крепкие волосатые икры, крупные грязные ступни висели, не касаясь земли. Весь мужчина висел, распахнув руки и покачиваясь, на чем-то невидимом. Руки тоже были мужские, сильные, мосластые. Пальцы царапали воздух, словно пытаясь что-то схватить. Он был не спиной, нет. Просто уронил голову на грудь. Волосы действительно были мокрые, и с них беззвучно капало на дорогу что-то медленное, темное.

Вы… Что… Что здесь происходит?

Кот повернул голову и посмотрел на него. Глаза у него были не рыжие. Вообще никаких. Две красные запекшиеся дыры.

Он снова вскрикнул.

И в этот момент мужчина начал медленно, с усилием поднимать голову.

Он не помнил, как добежал до дома, вообще не помнил, что бежал, сразу оказался в спальне, тяжеленный комод стоял вплотную к двери, а он все толкал его и толкал — руками, коленями, даже животом. Кто-то дотронулся до него сзади, мягко, нежно, и он забился, как юродивый, боясь обернуться, замолотил в воздухе, пытаясь закричать, а Катичкин голос все повторял нежно и тревожно — милый, милый, милый, ты что? И все громче — так же нежно и тревожно — мурчал кот.

Он открыл глаза, сел. Может, наоборот.

Кота не было. В комнате стоял странный, белесый, шевелящийся свет. На циферблате будильника — шесть утра. Катичка лежала, замотавшись в одеяло, дышала тихо, медленно, мерно. Он осторожно пощупал ее лоб — прохладный, немного влажный. Пахло по́том, духами, глубоководным спокойным сном. Не было ни крови, ни тряпок, ни трусиков в кресле.

Мрррррр-мррррр-мррррр-мррррр…

Он встал, поискал джинсы, не нашел, вышел на террасу так. Дежавю. Какое мерзкое слово. Я сплю. Я не сплю. Я сплю. Туман был на том же месте. Катины трусики висели радостным разноцветным рядком. Сухие, да. Абсолютно сухие. Даже хрустят. Он собрал их, бросил прищепки в корзинку. Посмотрел вниз — слава богу, кота не было. Ни кота, ни змеи. Надеюсь, у него все в порядке с глазами. Надеюсь, сегодня мы наконец умрем. Невыносимо больше ждать. Совершенно невыносимо.

Но что-то было все равно не так. Не так, как в прошлый раз. Непонятно, что именно. Это раздражало, как попавшая в глаз ресница. Он потер глаза. Нет, не помогло.

Ладно. Надо пойти, обнять Катичку и заснуть. Желательно до обеда. Туман сомкнется раньше, часов в одиннадцать утра. Они проснутся уже на том свете. Там мама, папа, бабушка. Все-все-все. Или наоборот — ничего. Только банька с пауками. И лопух. Как в школе говорили. В школе, небось, плохому не научат. Ну и пусть лопух. Все равно. Обнять Катичку и заснуть. Отличный план.

Он зевнул, чуть не вывихнув челюсть. Вытер слезящиеся глаза. И вдруг увидел — там, слева, в тумане, был свет. На том самом месте, куда они так и не дошли. Тихий, ровный, медный свет, запудренный туманом, но все равно — очевидный. Он прищурился, не веря. Да, точно, свет. И прекрасно. И очень хорошо. Свет — значит, свет. Фонарь, наверно, стоит здоровенный. Или зеркало большое. Неизвестно зачем. В следующий раз дойдем и узнаем обязательно.

В этот момент туман замолчал. По нему прошла рябь — нет, даже волна, словно по спине кота, если почесать ему репицу. Раздался звук — длинный, тяжелый, будто где-то ударили в огромный гонг. И туман одним рывком поднялся — весь сразу — и прыгнул.

* * *

Он стоял на дороге, сжимая в руке желтое пластмассовое ведро. На том же самом месте. Внутри тумана. Только никакого висящего человека, слава богу, не было. Очень хотелось спать. И еще почему-то плакать. Почему это все? За что? Он вспомнил бесконечные споры с Катичкой в первые дни. Она считала, что туман — это уничтожение вида Sapiens. Биологическая катастрофа планетарного масштаба. Нас стало слишком много, планета просто встряхивается. Как дворняга, на которой слишком много блох. Во-первых, не так уж нас и много, если сравнивать с насекомыми. А, во-вторых, остальные виды тут при чем? Ни одна муха из тумана пока назад не вылетала. С остальными видами ничего плохого не случится. Это тебе эсэмэс прислали? Персонально? От ноосферы Земли?

Потом еще была интересная теория о том, что человечество стало нарушать некие механизмы бытия. Глобальное потепление, озоновый слой. Боже, ну какие механизмы, Катя, я тебя умоляю, не говори со мной про механизмы, ладно, я все-таки инженер. Озоновый слой и потепление твое — это просто модная повестка. Мы стали составлять богу конкуренцию, понимаешь? Он не понимал, нет. Одно время он предполагал, что это цивилизационное — очередные темные времена, но для наступления возрождения требовались хоть какие-то живые носители. Туман этого явно не предполагал.

Что же тогда? А хз.

Смысла в конце света просто не было. Ни малейшего.

Ну что ж, тогда просто пойдем и посмотрим, что там за свет. В самом конце.

Он перехватил ведро и пошел по