Читать книгу - "Жди меня, когда небо окрасится в розовый - Марат Маратович Мусабиров"

остался только пистолет. Адам продолжал наступать. Я не мог даже спрятаться: он глаз с меня не спускал. Я двигался полубоком и споткнулся, заметив поодаль еще одного приспешника Ратрина. Я не успевал встать, как он уже держал меня на прицеле. Я не успевал встать, как его палец надавил на курок – и…

Выстрел поразил его грудь. Еще один – его плечо. Третий – его горло. И последний – добил в живот. Эта очередь принадлежала не Мирай. Это Адам защитил меня.

– Так же, как я могу сдохнуть только от твоей руки, ты можешь сдохнуть только от моей, – прохрипел он, ничуть не изменив угрожающего настроя. Его фигура продолжала двигаться в мою сторону.

Я поднялся и снова побежал. Тем временем из нападающих остался всего один, и Мирай, судя по всему, собиралась вот-вот его прикончить, стоит ему встать на ее пути. Так и произошло. Две пули выскочили с периодичностью в три секунды, и вскоре, озираясь, я увидел, как моя защитница несется во весь опор напрямик ко мне.

Только сейчас заметил, что сумерки почти исчезли. Холодные лучи рассвета просачивались сквозь бесчисленное множество стволов сосен, озаряя всё вокруг. И в этом свете я наконец-то отчетливо разглядел лицо Адама.

– Убей… меня. – В его глазах что-то блестело, они заполнялись слезами. – Если сможешь!

Я мчался всё дальше и дальше, словно изувеченный пес, не отпуская раны. Адам стрелял в пустоту, крича мне в спину. Так мы сновали, пока не добрались до крутого склона, внизу которого проходила железная дорога. Я выдохся и упал на колени, выбросив пистолет к чертям. Скатился кубарем по склону. Сил подняться не было.

Адам тоже устал, но кое-как нагнал меня. Его руки были пусты. Слезы продолжали стекать по его щекам. Он приблизился ко мне и сказал:

– Где же твой пистолет? Почему ты не можешь застрелить меня, слабак? Почему ты позволяешь мне жить после того, что я сделал?! Ответь мне!

– Адам, что ты несешь?

– Я всё обдумал, Рэй. – Он обратил взор в стремительно синеющее небо. – Сегодня прекрасная погода для того, чтобы умереть. Когда я говорил, что кто-то из нас здесь умрет, я имел в виду себя. Знал, что поддамся. И тебя вызвал потому, что имею право умереть только от твоей руки. А сейчас мы оба в одинаковом положении. Неужели нам суждено покинуть этот мир вдвоем? Никто же не придет на помощь. Мы с тобой остались наедине. Только ты и…

Нежданно прогромыхало три выстрела. Три пули поразили тело Адама. Он сделал несколько шагов вперед и упал на рельсы, не издав ни звука. Медленно повернулся на спину и вытаращенными глазами воззрился на нее. Мирай стояла чуть выше меня, на склоне. Она держала две винтовки, которые позаимствовала у падших товарищей Адама; ее ружье куда-то пропало.

– Мирай! – Я был рад ее появлению, но вместе с тем шокирован ее действиями.

На щеках у нее поблескивали капельки крови, что еще не успели высохнуть. Общий вид выдавал в ней изнуренность.

– Крошка Рэй, я же говорила, что меткая Мирай тебя в обиду не даст. И не дала же, а? Почти…

– Мирай…

Она бросила винтовки, подошла ко мне и помогла встать.

– Прости, пожалуйста. Твое плечо. Этот же ублюдок ранил в него?

– Да, он ранил, но…

– Значит, мы сейчас уйдем отсюда, а он тут подохнет.

– Что? – Мне показалось, я ослышался.

Никогда бы не подумал, что розовый будет отождествляться у меня с чем-то холодным. Но выражение лица Мирай в те минуты заставило поменять мое видение. Выражение, которое я запомнил на всю жизнь: губы сложены в жесткую струнку, щеки залиты румянцем, а взгляд… О, это был далеко не сверкающий, как ипомеи в цвету ранним летом, добрый взгляд. Из этих глаз, как мне казалось, вылетали снежинки, которые по невидимой нити направлялись в сторону Адама, а как только настигали – сразу обращались в лед и вихрем сковывали его, словно ладонь с силой сжимает ягоду и размазывает ее. Мирай изменилась после перестрелки в лесу. Ни о каком отпечатке порока на ее лице и речи не шло.

– Всё верно. Мы оставим этого урода тут. Смерть сама настигнет его.

Адам лежал перед нами, истекая кровью. Он стонал и глядел на нас со смертельным ужасом.

Где-то поодаль загудел поезд, загрохотали колеса. Я посмотрел вдаль, увидел состав, но почему-то не мог пошевелиться. Эта ситуация напомнила мне ту, что происходила между мной, Мирай и Гарри на льду. Я тоже не мог помочь другу, стоял в оцепенении от страха, но Мирай подтолкнула меня помочь, и вместе мы вытащили Гарри из беды. А что сейчас? Я стою как вкопанный. Глаза Адама смотрят прямо в мои, одновременно как будто бы говоря: «Помоги, умоляю!» и «Что, так же будешь стоять, как и с Гарри, ублюдок?».

Я повернул голову – единственную часть тела, которой мог тогда двигать, – и увидел то, чего не ожидал. Мысленно сказав Мирай: «Помоги мне, как тогда», устремил в нее полный отчаяния и безысходности взгляд. Но ее лицо… Оно поразило меня. На нем была выражена лишь одна эмоция: презренная ненависть, – и обращена она была к бедолаге на рельсах. В одночасье мне пришло осознание: «Она не поможет. Нет, Мирай, это точно не ты. Я не верю, что это ты! Я отказываюсь верить! Отказываюсь, отказываюсь, отказываюсь…»

Сердце мое забилось в три раза чаще, оно готово было чуть ли не выпрыгнуть из груди. Мозг внезапно пронзило болью, как и рану на плече. По телу пробежали мурашки, и вместе с ними пришло неожиданное воодушевление. Поняв, что на этот раз никто меня призывать к спасению не собирается, я собрал руки в кулаки и, закричав во всё горло: «Я отказываюсь!», ринулся к рельсам.

Я продолжал кричать:

– Я не тот Рэй, которого ты знал, Адам! Я совсем другой, совсем! И сейчас я помогу тебе! А рану тебе прощаю!

– Что?.. – прохрипел он, но я не ответил. Быстрыми движениями вытащил его на снег.

– Зачем?.. – вымолвил он следом. – Я не просил!

– Знаешь, я убил Гарри, – сказал я как факт. – Ты убил его брата. Даже если не захочешь сдержать свои слова про спасение жизни, то разве мы не квиты, а? От этих смертей нам чертовски грустно, но они не повод для того, чтобы становиться врагами. Давай бросай всю эту криминальную шайку, и вместе мы найдем тебе более достойный заработок. Кроме тебя у меня почти никого не осталось, друг.

Его глаза вдруг округлились, будто бы он осознал что-то очень важное. Приподнявшись на земле, схватившись за голову рукой, Адам сказал с надрывом:

– Рэй, мне так стыдно, так жаль! Так жаль, господи! – И тут же раздался громогласный плач. А параллельно с ним перед нашей компанией пронесся экспресс.

– Адам, твой взгляд, просящий о помощи, лишь инстинкт.