Читать книгу - "Война и мир. Том 3-4 - Лев Толстой"

За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, ион не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и неуспевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражалисьоживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегосяна некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него невыходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на другихлицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни исмерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.

— Позовите его ко мне, — сказал Кутузов. Адъютант передалжелание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него кКутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.

— Этот как тут? — спросил Пьер.

— Это такая бестия, везде пролезет! — отвечали Пьеру. — Ведьон разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие-то проекты подавал и в цепьнеприятельскую ночью лазил… но молодец!..

Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.

— Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можетепрогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меняне убудет… — говорил Долохов.

— Так, так.

— А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, длякоторого я готов умереть.

— Так… так…

— И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы нежалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашейсветлости.

— Так… так… — повторил Кутузов, смеющимся, суживающимсяглазом глядя на Пьера.

В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулсярядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко,как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:

— Ополченцы — те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобыприготовиться к смерти. Какое геройство, граф!

Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы бытьуслышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительносветлейший обратился к нему:

— Ты что говоришь про ополченье? — сказал он Борису.

— Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти,надели белые рубахи.

— А!.. Чудесный, бесподобный народ! — сказал Кутузов и,закрыв глаза, покачал головой. — Бесподобный народ! — повторил он со вздохом.

— Хотите пороху понюхать? — сказал он Пьеру. — Да, приятныйзапах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал квашим услугам. — И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов сталрассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать илисделать.

Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себеАндрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.

— Как, как, как стихи-то Марина, как стихи, как? Что наГеракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, — заговорил Кутузов,очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивалголовой в такт стихов.

Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему,взял его за руку.

— Очень рад встретить вас здесь, граф, — сказал он емугромко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью иторжественностью. — Накануне дня, в который бог знает кому из нас сужденоостаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях,которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего.Прошу вас простить меня.

Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказатьему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.

Борис что-то сказал своему генералу, и граф Бенигсенобратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.

— Вам это будет интересно, — сказал он.

— Да, очень интересно, — сказал Пьер.

Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен сосвитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.