Читать книгу - "Физиология брака - Оноре де Бальзак"

Если супруга ваша, не оценив оказанного ей доверия, в конце концов промотает немалую часть вашего состояния, не смущайтесь: во-первых, сумма, пущенная ею на ветер, вряд ли сравняется с той, которую вам удастся скопить за десять лет; во-вторых же, Размышление о Перипетиях докажет вам, что даже безумное мотовство жены можно обратить в оружие, губительное для Минотавра.

Наконец, ни в коем случае не открывайте жене, что у вас имеется собственный капитал; если она попросит вас о помощи и вы согласитесь ссудить ее деньгами, не забудьте пояснить, что деньги эти — плод удачной игры или щедрости друга.

Таковы основополагающие принципы, на коих должен зиждиться семейный бюджет.

История супружеского полицейского надзора знает своих мучеников. Мы приведем лишь один пример такого рода: он позволит понять, как тщательно должны мужья, прибегающие к карательным мерам, следить не только за своими женами, но и за собой.

Один старый скряга, живший в Т..., городе, больше, чем любой другой город мира, созданном для наслаждений, женился на молодой и очаровательной женщине; любовь и ревность взяли над его сердцем такую власть, что одолели скупость: он оставил коммерцию, дабы иметь возможность постоянно присматривать за женой, иными словами, скаредность его лишь поменяла предмет. Признаюсь, что большею частью замечаний, содержащихся в моем, без сомнения, еще не совершенном повествовании, я обязан особе, которая имела некогда возможность досконально изучить восхитительный экземпляр супруга, характер которого мы обрисуем одной-единственной чертой. Отправившись с женой в загородное имение, сей супруг никогда не ложился спать, не вооружившись предварительно специальными граблями и не разровняв особым, одному ему известным способом, песок, покрывающий аллеи и террасы парка. Он до тонкостей изучил следы, оставляемые всеми домочадцами, и каждое утро пристально исследовал аллеи, дабы узнать, не побывал ли в парке посторонний. «Настоящий строевой лес, — говорил он упомянутой мною особе о своем парке, — в зарослях ровно ничего не видно...» Жена его была влюблена в одного из самых очаровательных молодых людей города. Страсть эта, пылкая и могучая, жила в сердцах влюбленных уже девять лет; они встретились на балу, и достаточно было одного взгляда, одного соприкосновения трепетных рук, затянутых в благоуханные перчатки, чтобы оба ощутили всю силу охватившей их любви. С того дня он и она извлекали безграничное наслаждение из пустяков, на которые счастливые любовники не обратили бы ни малейшего внимания. Однажды юноша с таинственным видом привел единственного друга, посвященного в тайну его любви, в будуар, где на столе под стеклянными колпаками он хранил так бережно, как не хранят самые драгоценные брильянты, цветы, выпавшие из прически его возлюбленной, когда он кружил ее в вихре танца, и веточки деревьев, которых касалась ее рука в парке. Здесь имелся даже кусок глины, в которой ножка этой женщины оставила узкий след. «Я слушал, — рассказывал мне позже наперсник несчастного, — как сильно и глухо в тишине этого бесценного музея любви билось сердце страдальца. Я поднял глаза горе, дабы поверить небесам жалобу, которую не осмелился высказать вслух. «Злосчастный род людской!..» — думал я. «Госпожа де... сказала мне, что однажды на балу вы едва не лишились чувств в ее гостиной, подле игорного стола?» — спросил я у старого друга. «Еще бы, — отвечал он, пытаясь погасить огонь, полыхавший в его взоре, — ведь в тот вечер я поцеловал ей руку!.. Но теперь, — добавил он, сжав руку мне и бросив на меня один из тех взглядов, которые, кажется, прожигают сердце насквозь, — теперь у ее мужа приступ подагры!..» Несколько времени спустя старый скряга оправился; казалось, он собирался прожить еще очень долго, но однажды утром неожиданно умер. Тело покойного ясно свидетельствовало о том, что причиной смерти явился яд; в дело вмешалось правосудие, и любовников взяли под стражу. Тут-то, перед судом присяжных, и разыгралась одна из самых душераздирающих сцен, какие когда бы то ни было происходили на глазах судей. Во время следствия каждый из любовников, безоговорочно признавая виновным себя, всеми силами старался выгородить сообщника. Суду был нужен один преступник, а предстали перед ним двое. Судебное разбирательство свелось к спорам влюбленных: со всем пылом и преданностью страсти он опровергал ее, она — его. Впервые воссоединившись на скамье подсудимых, они расстались по мановению руки жандарма. Рыдающие присяжные приговорили и юношу, и его возлюбленную к смерти. Никто из тех, кто нашел в себе варварское мужество присутствовать при казни этой четы, до сих пор не может вспомнить страшный день без содрогания. Религия вырвала у любовников слова раскаяния, но не смогла заставить их отречься от любви. Эшафот стал им брачным ложем, и долгая смертная ночь укрыла их своим покровом.