Читать книгу - "Исповедь царя Бориса - Сергей Калабухин"

Марк закончил школу почти без троек и поступил на исторический факультет коломенского пединститута. Как он там учился, абсолютно не важно. Единственным его достижением в этот период является женитьба на Сонечке Мицкевич, студентке с филологического факультета, дочке директора коломенской канатной фабрики.

Это не был брак по любви — всё решили родители жениха и невесты, связанные давней дружбой. В ЗАГСе молодые смотрелись комично: макушка низенького толстенького жениха едва доставала до острого подбородка тощей и плоской невесты.

По окончании института Жабского-младшего и его жену, разумеется, направили на работу в одну из школ Коломны, а не заслали по распределению к чёрту на кулички в какое-нибудь село. Но оказалось, что Марк Жабский не только не любит учиться сам, но и не может учить других. В отличие от его жены, с упоением погрузившейся в работу. С трудом отработав три положенных по закону года, Марк подал заявление об уходе, а директор школы не стал его удерживать.

Папа вновь подсуетился и устроил сына в местный Краеведческий музей, располагавшийся в то время в бывшей церкви Архангела Михаила.

Эта церковь была построена примерно в середине XIV века и находится буквально через дорогу от кремлёвской стены. К XVI веку сложился комплекс из двух храмов: Чуда Архангела Михаила в Хонех и Собора Архистратига Михаила. В 1828–1833 годах на средства коломенских купцов Романа, Авксентия и Якова Колесниковых и братьев Вавилы и Василия Константиновых церковь капитально перестроили. В холодной части храма был освящён главный престол в честь Собора Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных, в трапезной — престолы в честь Казанской иконы Божией Матери и Трёх Святителей, а также мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии.

В 1906 году на средства церковного старосты и благотворителя Иоанна Постникова в трапезной был устроен придел преподобного Серафима Саровского. Так, к началу ХХ века сложился комплекс пятипрестольного храма. Три престола: центральный — собора сил Архистратига Михаила — и два боковых: Казанской иконы Божией Матери и Трёх святителей — находились в летнем храме. Ещё два занимали тёплую трапезную: преподобного Серафима Саровского и мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Это был самый большой храм в Коломне.

В 1930-е годы церковь закрыли. В здании сначала размещался склад, потом контора. В 1936 году его передали Краеведческому музею. И теперь, в начале лета 1983 года, в это огромное древнее здание, робко ступая по белокаменному полу, вошёл младший научный сотрудник Марк Жабский.

Директор музея был уже не молод, часто и подолгу болел, и Марк вскоре официально стал его заместителем. Это была явная синекура, хоть и мало оплачиваемая. Но выбирать не приходилось.

Коломна — древний русский город, имеющий большую и славную историю, в нём сохранилось около пятидесяти церквей и часовен, четыре монастыря, остатки кремля, в одной из башен которого по преданию провела последние свои дни Марина Мнишек.

Но в советские времена Коломну не стали включать в Золотое Кольцо. Здесь находились важные оборонные предприятия, а потому город был закрыт для туристов и тем более иностранцев. Так что посетителей в музее было мало, работники сами справлялись с любыми неожиданностями, и Марк от нечего делать стал почитывать на рабочем месте книжки, благо городская библиотека имени Ивана Лажечникова находилась в пяти минутах неспешной хотьбы от места его работы.

Директор музея, когда появлялся на работе после очередного больничного, с головой окунался в какие-то исследования и постоянно возился с различными документами, неустанно пополняя созданный им архив фактов, легенд и мифов из истории Коломны и её окрестностей. Материалами его снабжали даже студенты филологического факультета коломенского пединститута. Они разъезжали по окрестным деревням и сёлам, записывая у местных старожилов частушки, сказки, были и небылицы. Старик часто встречался и подолгу беседовал с краеведами и местными художниками, стараясь убедить последних больше рисовать исчезающие под новостройками пейзажи и Старую Коломну. На Марка он не обращал никакого внимания, не пытаясь привлечь того к своим делам и не спрашивая с него отчёта. По-видимому, не хотел тратить время и здоровье. Обоих сложившееся положение вполне устраивало.

Но вот наступил год, в котором случилось сразу несколько событий, кардинально изменивших жизнь и судьбу Марка Жабского. В январе у него родилась дочь Снежана. В феврале во время очередного приступа болезни умер директор музея, и Марка назначили на его место. В марте Генеральным секретарём ЦК КПСС стал Михаил Горбачёв, в результате чего, не выдержав новых веяний, в октябре внезапно скончался от инфаркта Стален Иосифович Жабский, и безутешную Инну Марковну, переставшую уделять работе должное внимание и усердие, вскоре с почётом отправили на пенсию.

Так закончилась беззаботная жизнь Марка Жабского. На работе на него свалились всяческие квартальные отчёты и планы, дрязги и проблемы работников, отопление, освещение, сохранность экспонатов, школьные экскурсии и прочие организационные дела. Не привыкший к какой-либо ответственности Марк растерялся. А дома его ждали замотанная жена, плач ребёнка, запах мокрых пелёнок и подгоревшего молока.

Инна Марковна из статной властной женщины без возраста превратилась в слезливую неопрятную старуху не от мира сего, живущую воспоминаниями.

Проблемы росли, как снежный ком, а Марку никогда до сих пор не приходилось преодолевать какие либо трудности. Даже от службы в армии он был освобождён по причине плоскостопия. И вот тут-то, когда Марка охватила паника, его и поймали в свои сети «утешители».

О религии выросший в семье убеждённых коммунистов Марк Жабский знал только то, что успел прочесть в «Справочнике атеиста». Но в зарубежных фильмах он видел, как отчаявшиеся люди приходят в церковь и находят там утешение и поддержку. И Марк решился.

Опыт оказался неудачным. В церкви было людно и душно. Не было никаких укромных исповедален, знакомых Марку по фильмам. Поп стоял прямо посреди церкви, и к нему выстроилась длинная очередь желающих исповедаться. Всё происходило явно, на глазах у всех. Ни о какой тайне исповеди в таких условиях и речи быть не могло. Да и об утешении тоже. Конвейер!

Марк выскочил из церкви, его душили слёзы обиды на всё и всех. И здесь его ожидания обманули!

— Что, сынок, не понравилось тут?

Рядом стояла и сочувственно смотрела на Марка маленькая тощая старушка, одетая во всё чёрное, как монашка.

— Да, не в тот храм ты пришёл, — продолжила она. — Тебе бы надо с нашим отцом Серафимом встретиться. Вот он — истинный утешитель горя людского, не то что здешний. У отца Серафима для каждого страждущего и время, и слова найдутся. И службы он ведёт