Читать книгу - "Город Антонеску. Книга 2 - Валентина Исидоровна Тырмос"

Но после встречи с Гитлером в Зальцбурге 12 апреля 1943-го снова все изменилось.

Антонеску на самом деле давно уже перестал восхищаться фюрером и даже иногда позволял себе весьма нелестные выражения в его адрес, а перед поездкой в Зальцбург прямо говорил, что не станет давать возможность этому ненормальному «вешать себе лапшу на уши». Но Гитлер, как это случалось не раз, силой своего неуемного темперамента сумел каким-то невероятным образом внушить «Красной Собаке» мысль, что поражения германской армии «временные и не влияют на ход войны».

«Победа близка! – орал Гитлер. – Я начинаю под Курском грандиозную наступательную операцию «Цитадель», и она завершится победой».

И Антонеску, которому так хотелось в это верить, поверил…

А может, и не поверил, а только сделал вид, что поверил?

Сделал вид, что поверил, и, убеждая Гитлера в своей «вечной верности», снова посоветовал ему… сосредоточить все свои усилия на смертельной битве с Москвой.

Говорят, что якобы на той знаковой встрече в Зальцберге кроме чисто военных вопросов стоял еще и вопрос о «жидах Транснистрии» и что это именно Гитлер потребовал от Антонеску отменить разрешение на возвращение еврейских детей из гетто. И сделал он это якобы по просьбе муфтия Иерусалима Хадж Амин аль Хусейни.

Ему-то, муфтию Иерусалима, что за дело до еврейских детей Транснистрии?

Но жиды жидами, а Антонеску прежде всего интересовал вопрос о самой Транснистрии, и он, пользуясь случаем, потребовал от Гитлера дать наконец официальное разрешение на включение этой земли в состав Румынии.

И что вы думаете?

Гитлер разрешил!

А почему бы ему, собственно, не разрешить?

Его в существующей ситуации все эти «глупости» не интересовали.

Гитлер разрешил, но попросил пока до «подходящего момента» не форсировать события и, главное, не предавать это его разрешение огласке.

Антонеску вернулся в Бухарест и немедленно, 23 апреля 1943-го, отменил приказ о возвращении еврейских детей, а затем занялся самым важным для него вопросом включения Транснистрии в состав Румынии.

Нет, конечно, он не собирался ослушаться Гитлера и предавать немедленной огласке это историческое решение, но и ждать до «подходящего момента» тоже не собирался!

Так что, пока суд да дело и Гитлер занят операцией «Цитадель», Антонеску решает лететь в столицу своей новой провинции, а там будет видно…

Камин убиенного императора

Весь май 1943-го Одесса готовилась к встрече.

Поскольку маршал на этот раз предполагал задержаться надолго, ему нужна была достойная резиденция, и в качестве таковой был выбран бывший правительственный санаторий им. Валерия Чкалова.

Санаторий им. Чкалова или, как называют его в Одессе, просто «санаторий Чкалова», – это одна из жемчужин нашего города. Он расположен в Аркадии, неподалеку от моря, в огромном реликтовом парке и состоит из нескольких старинных особняков, один из которых некогда принадлежал легендарному градоначальнику Одессы – Григорию Маразли.

К приезду Антонеску все здесь почистили и засадили цветами, а в особняк Маразли завезли музейную мебель, картины, ковры, хрусталь и сервизы саксонского фарфора. Все, что должно было радовать глаз великого человека. Кстати, в самой Аркадии тоже все привели в порядок, расчистили берег и даже ввели в строй старую грязелечебницу.

Антонеску вместе с женой и домной Веттурией Гога прибыл в Одессу в начале июня и оставался около трех недель.

Удивительно, но кроме одного-единственного посещения муниципалитета, он за все это время «не засветился» ни в одном подобающем его высокому положению мероприятии, хотя в газетах часто проскальзывали упоминания о том, что супруга его, домна Мария, посетила какой-то женский лицей, а домна Веттурия Гога присутствовала на концерте в Доме ученых и даже вручила певцам подарки от маршала.

Все это было достаточно странно, и слухи ходили разные.

Говорили, что Антонеску проходит курс лечения.

Говорили, что его обслуживает группа ведущих врачей Одессы во главе с профессором Петром Часовниковым.

В этом, правда, существовала определенная логика: одной из специализаций санатория Чкалова были заболевания нервной системы, а Антонеску страдал, как известно, целым букетом заболеваний, и ему могли быть чрезвычайно полезны морские ванны и грязелечение.

Так или иначе, но во всяком случае все это время вопрос немедленного включения Транснистрии в состав Румынского Королевства не рассматривался.

Но, набравшись сил в санатории Чкалова, в средине июня 1943-го он принял решение все же «обхитрить» Гитлера и, не делая громогласного объявления о «включении», сделать все-таки к нему «первый шаг».

«Первый шаг» был обставлен с подобающей пышностью.

Так, неожиданно, без всякой видимой причины, обычный день недели – вторник 15 июня 1943 года – был объявлен выходным днем. И город в одночасье преобразился: флаги, цветы, полиция в парадной форме и… портреты – огромные портреты великого маршала Антонеску на фасадах домов, в витринах магазинов…

К 10 часам утра у колоннады Воронцовского дворца собрался весь «цвет» Одессы: губернатор Алексяну, примарь Пыньтя, митрополит Виссарион, послы иностранных государств, представители германского командования, румынские генералы, «новая одесская элита»…

Под громовые звуки оркестра в открытом «мерседесе» ко дворцу подъехал великий маршал и после всех положенных приветствий проследовал во дворец, принадлежавший когда-то действительно великому герою войны 1812-го, генерал-фельдмаршалу, графу Михайле Воронцову.

Антонеску препроводили в самый шикарный, так называемый «бальный», зал, где он занял центральное место у белого мраморного камина и, приняв картинную позу, оперся локтем на его столешницу.

Камин этот, инкрустированный дорогой мозаикой, в давние времена служил украшением спальни убиенного российского императора Павла I, и в ночь его убийства столешница якобы была обрызгана императорской кровью. Этим, видимо, и объяснялось, что его сын – император Александр I, не желая видеть камин в Михайловском дворце, подарил его графу Воронцову.

Но… как рассказывали в Одессе!.. покойник Павел никак не желал расставаться с любимым камином и «взял себе моду» вот уже несколько сотен лет по ночам являться во дворец и принимать картинную позу, опираясь на его столешницу.

Антонеску наверняка не знал всех этих «одесских баек», иначе вряд ли бы стал… при его-то суеверии!.. опираться на обрызганную кровью столешницу, на которую… жуть!.. опирается по ночам призрак убиенного императора.

Итак, Антонеску принял картинную позу у камина убиенного императора и… застыл. Над переполненным бальным залом повисла торжественная тишина.

Верноподданные с трепетом ждали исторического заявления…

Нет-нет, не подумайте, что вы… ничего «исторического» не произошло.

Антонеску все-таки не решился ослушаться Гитлера.

Он действительно подписал декрет, но не декрет о включении Транснистрии в состав Румынии, а всего лишь какую-то хиленькую бумажку «Об устранении существующих различий между гражданами Румынского Королевства