Читать книгу - "Птица, летящая к небу - Наталия Михайловна Терентьева"

столовке, денди не курит вейп, денди вообще ничего не курит, бросил или не начинал, бережет легкие и зубы, в которых он не ковыряется на уроке, денди, разумеется, знает все реки, столицы мира, самые высокие вершины и залежи полезных ископаемых. Денди тоже восьмиклассник, но он не любит разглядывать чужие задницы в телефоне и абсолютно не озабочен процессом размножения.

– О чем орём? – поинтересовалась, посмеиваясь, Таисья, внимательно всматриваясь в наши лица. Дверь она открыла так резко, что две девочки, прислонившиеся к двери, упали. – На полу не лежим, встаем и заходим в класс! Кто так накурился, что за мерзкий запах опять, что вы курите? Проходим, проходим, не стесняемся! Плужин, что с лицом? Лицо попроще сделай и в класс заходи.

Сомову, который стоял рядом с Плужиным с совершенно гадостной ухмылочкой, она ничего не сказала. Наверное, учителя его боятся. Потому что если Сомов ответит им матом, они ничего не смогут сделать. А мат у Сомова особый, какой-то мерзкий, от которого хочется долго отмываться с мылом, потом закрыться подушкой и не слышать некоторое время больше ничего.

Папа вчера зачитывал нам вслух статью какой-то преподавательницы, доктора наук, которая занимается изучением матерной лексики и пишет разные статьи на тему сохранения мата, как ценной составляющей русского языка. Мама громко возмущалась, требовала, чтобы папа прекратил читать вредоносную статью, которую нашел на каком-то «левом» сайте, а папа читал и читал, дразня маму, пока та не стала отбирать у него телефон и они не поссорились всерьез. Иногда я смотрю на своих родителей и думаю, что я никогда не выйду замуж. Я рожу ребенка, может быть, двух, но жить с мужем в одной квартире не буду никогда. Буду раз в неделю с ним встречаться, показывать ему детей – и всё.

У меня есть одна подружка, Ангелина, в нашем театре. Сейчас она как раз будет играть все мои роли, она мне вчера уже написала об этом с плачущими смайликами. Плачут они из-за того, что им очень меня жалко. У Ангелины самый любимый смайлик – розовый пушистый котенок. И он плачет всегда, когда Ангелине кого-то жалко, или стыдно за что-то, или она хочет о чем-то меня попросить. Она почему-то выбирает именно эту эмоцию.

Ангелина живет с мамой, раньше у них была еще бабушка, спала в одной комнате с Ангелиной. Но потом бабушка умерла, и теперь Ангелина с мамой живут вдвоем в такой же двухкомнатной квартире, как и мы. Если бы мне предложили вернуться в какой-то исторический момент и там что-то изменить, и надо было бы выбрать только один-единственный момент, я бы растерялась. Может быть, выбрала бы тот момент, когда на Земле построили первый многоэтажный дом. И люди стали жить в крохотных тесных помещениях, друг над другом. И все теснее и теснее, больше и больше людей вместе, всё ближе и ближе друг к другу, сбиваясь в большой запутанный комок из несчастных душ. И всё в мире с тех пор пошло не так. В нашем мире вообще очень многое не так, мы часто говорим об этом на уроках с Таисьей. Убийства, голод, куча страшного оружия, мусора, болезни, страх… Но в какую точку нашей истории надо вернуться, чтобы всего этого не было? В самое далекое прошлое, где мы еще, по мнению Таисьи, спали на деревьях, обмотав свой тонкий хвост об ветку, чтобы случайно не свалиться во сне и не достаться голодному саблезубому тигру, подстерегающему нас внизу?

У Ангелины есть отец, но они никогда не были женаты с ее мамой. И при этом у них очень хорошие отношения. Отец часто приходит к Ангелине, раз в неделю уж точно, приносит ей подарки, водит в театр, ресторан, покупает одежду. Они никогда не ругаются с Ангелининой мамой, наоборот, дружат, так говорит Ангелина. Наверное, это правда.

Однажды мы видели их в нашем парке в субботу. Они шли втроем, весело смеялись, родители подмигивали друг другу, а Ангелина крепко держала за руку обоих. А мои, как назло, именно в этот момент начали ругаться. У мамы даже есть специальное название для таких ссор – «прогулочная драка». Мои родители не дерутся, точнее, не дерутся на улице, могут только слегка подраться дома – не страшно, просто кинуть что-то друг в друга, толкнуть, может быть, пару раз ударить. Они довольно быстро мирятся после этого. Но я каждый раз боюсь, что, как это было однажды, маленькая ссора превратится в огромный страшный скандал.

Мне было шесть или семь лет, и так сильно родители больше никогда не ссорились. Я помню, из-за чего это было. Тогда я не очень поняла, в чем дело, но я услышала, что папа обижает маминого Бога, потому что Бог – мамин. У папы Бога нет, он в него не верит. И мама стала защищать Бога, а папа смеялся. И тогда мама толкнула папу, а он – ее. Мама отлетела в сторону, полежала немножко, а потом вскочила и стала бросать в папу всё, что было под рукой, – мои игрушки, Вовины тетради, разрывая их зачем-то напополам, чашки, ножи – мы как раз обедали в комнате, потому что все вместе в кухне мы можем только перекусить, и в выходные или вечером мы обычно едим в большой комнате, где ночью спят родители. Папа схватил маму, скрутил ей сзади руки.

Тогда я думала, что он хочет ее убить. Но теперь я думаю, что, наверное, он хотел, чтобы она успокоилась. Потому что он часто ее спрашивает: «Тебя скрутить или сама успокоишься?» Мама отвечает: «Попробуй, увидишь, что будет!» При этом они могут смеяться и продолжать как ни в чем не бывало разговаривать, но я всегда боюсь.

И я бы не отказалась быть на месте Ангелины. Чтобы мои родители не ругались с утра до вечера. Они тоже иногда ходят вечером вместе гулять, вдвоем, вокруг нашей пятиэтажки. Но бывает, что выйдут веселые, а вернутся злые и разобиженные друг на друга. Как-то я слышала, что мама объясняла своей подруге, что у них с папой такая форма существования – в вечной борьбе. Но мне не кажется, что им самим это нравится.

– Оригинальненько… – Я не поняла сначала, что Таисья смотрит на меня. Она возвышалась посреди класса, покручивая свои крупные желтые бусы, похожие на медовые сливы, у которых тонкая упругая кожица и сладкая мякоть, сочная, тут же стекающая по подбородку, по рукам густым липким соком. – Ну, Кулебина, поделись лайфхаком – чё, модно