Читать книгу - "Струны души - Светлана Богославская"

и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; 28 и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, — 29 для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом. 30 От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением, 31 чтобы было как написано: «хвалящийся хвались Господом». Вот! Такое место я хотел прочесть. Думаю здесь ничего объяснять не надо. Итак, всё понятно? Верно, Макси?

— Да, — я положительно кивнул головой. Мне, и правда, всё было понятно и мне не особо хотелось, чтобы папа погружался в подробные объяснения этого места.

— Тогда давай споём, — папа открыл псалтирь. — Какой псалом хочешь спеть?

— Выбери сам, — не желал я напрягать свою голову.

— Давай споём псалом «О, я грешник бедный!», — предложил папа.

— Давай, — безразлично пожал я плечами.

— Я начну, — решительно сказал папа. Он выждал минуту и запел: — О, я грешник бедный, правда, я таков!

Если Бог бессмертный не был полн даров.

Не был полн любовью и не спас меня,

То погиб давно бы в мире этом я.

— Буду с верой в сердце я к Нему смотреть, — присоединился я к папе на втором куплете, не удержавшись. Петь я всё равно, не смотря ни на что, любил и мне это очень нравилось. Можно было просто расслабиться, и песня сама лилась из моих уст. — Если «Мир» не скажет — мне им не владеть.

Если ж я услышу слово от Него —

Буду славить сердцем, буду петь Его.

Мы с папой пропели ещё два куплета и замолчали. Я чувствовал на себе внимательный папин взгляд и не решался что-то первый заговорить. Папа, видимо, тоже не решался это сделать. Мы так хорошо вместе спели, и испортить этот момент папа не желал. Но вот папа глубоко вздохнул и заговорил:

— Теперь надо бы помолиться. Макси, может, на этот раз ты помолишься?

— Я? — не ожидал я такого. — Почему я?

— Ну, последнее время постоянно беру молитвы я, — напомнил папа. — Помолись на этот раз ты. Хотя бы кратенько.

— Ну, хорошо, — не стал я отказывать и медленно поднялся с дивана на ноги.

— Замечательно. Давай, Макси, — попытался приободрить меня папа.

Я же тяжело вздохнул, набрал в лёгкие как можно больше воздуха и начал молитву:

— Дорогой, Иисус, я благодарю Тебя за этот день. Я благодарю Тебя за то, что Ты всегда с нами, за то, что Ты охраняешь и оберегаешь нас. Слава Тебе за пищу, за одежду, за хлеб и за всё, что Ты нам даёшь и посылаешь, — с трудом молился я. Каждое слово я говорил с большим трудом. Слова словно застревали в глотке и не хотели идти наружу. С трудом, но я продолжал молитву, понимая, что молиться надо. Но мне этого не особо хотелось.

— А теперь давай что-нибудь споём, — решил папа. — Какой псалом ты хорошо знаешь и можешь сыграть?

— Ну, наверно… — я задумался, пытаясь вспомнить какой-нибудь псалом. — Наверно псалом «Ты для меня Спаситель», — неуверенно сказал я. — Его я вроде бы помню, как играть. Но может, всё-таки лучше ты сыграешь, а я просто буду петь?

— Макси, ты сможешь сыграть этот псалом, — уверенно сказал папа и положил мне на колени гитару. — У тебя уже хорошо получается, и знакомый псалом ты точно сможешь сыграть. Давай! Смелее!

— Ну, хорошо, — сдался я и, взяв в руки гитару, начал играть этот псалом. Папа дождался вступления и запел псалом.

Уже пролетели целые две недели. Все эти две недели мы с папой усиленно занимались. Он старательно учил меня играть на гитаре вслепую. Конечно, ему было трудновато меня учить, ведь он не знал каково это быть слепым. Но он очень старался, а я в свою очередь старался выполнять папины требования и делал всё, как он говорил. Я очень хотел научиться играть на гитаре вслепую и у меня это получилось. Мы с папой смогли сделать это! Мы вместе добились этого! Добились, чего хотели! И я наконец-то смог вновь играть на гитаре, чему я был безумно рад. Понятное дело, меня это радовало, ведь больше я не был вынужден так умирать от скуки, как раньше. Теперь я мог хоть чем-то заняться. К тому же за то время, что я был слепым, я успел очень сильно соскучиться по гитаре, и возможность вновь играть на ней очень меня осчастливила. Да и я ведь до этого был уверен, что больше не смогу играть на гитаре и даже не верил в это, но оказалось, что это вовсе не так и папа был прав. На гитаре можно было играть и вслепую. И я сейчас играл на ней и за эти две недели я научился играть на ней достаточно неплохо.

Сейчас у нас как обычно было домашнее собрание. Сегодня было воскресение, и мы просто обязаны были устроить такое собрание, и папа его устроил. Я же просто не стал спорить и послушно уселся с папой в зале. Хотя бы мне не нужно было скучать в комнате, и можно было хоть чем-то заняться. И можно было заняться не просто чем-то, а заняться полезным, а отдавать Богу время было нужно, и это было полезно. И мы сейчас как раз-таки этим занимались. Я был рад с папой попеть и также поиграть на гитаре, а вот всё остальное…. Я был бы рад обойтись без этого, но это было невозможно. Иначе это было бы уже не служением. Во время нормального служения всегда читают библию, рассуждают, молятся, ну и, конечно же, поют, что мне как раз-таки больше всего и нравилось. Остальное я лишь просто терпел, понимая, что это тоже нужно, и не желая папу расстраивать своим нежеланием обсуждать слово Божие и молиться. Ну, а как можно хотеть что-то обсуждать, когда ты даже не можешь видеть текст стихов, что папа прочёл?! Мне даже было тяжело сосредоточиться на том, что папа читал. Если бы я мог видеть эти стихи, то мне было бы гораздо проще, но так…. Было не особо интересно! Ну, а про молитвы даже не стоило говорить, ведь у меня до сих пор слова застревали в горле, и было сложно что-то говорить во время молитвы. Хотелось просто молчать. Но и молчать было нельзя, ведь тогда папу бы это очень сильно расстроило, а мне этого не хотелось. Приходилось себя заставлять и через силу молиться. Один час нашего собрания прошёл,