Читать книгу - "Соль и сахар - Ребекка Карвальо"

На перемене в пятницу я сажусь за один из библиотечных компьютеров, чтобы заполнить заявление о поступлении в университет.

Я полна решимости наконец-то это сделать. Я выберу экономику. Больше никаких оправданий. Больше нет места для сомнений. И есть так много веских причин, по которым я выбираю этот путь. 1) Я воплощу папину мечту, как надеется мама. 2) Я стану первой Рамирес, которая поступила в университет, как хочет мама. 3) Я не разочарую маму.

Мои пальцы медленно приближаются к клавиатуре. Я смотрю на поле, предлагающее мне указать свою специальность. И оно смотрит на меня в ответ.

Я моргаю, испуская тяжелый выдох поражения.

Несмотря на все плюсы, каждый раз, когда я пытаюсь заставить себя выбрать экономику, я чувствую, что принимаю неправильное решение. Идея по-прежнему на вкус такая же пресная, как и всегда. И я не могу не задаться вопросом, если… Если бы у меня было все необходимое, чтобы продолжить дело моей семьи, стала бы я это делать? Ни мама, ни бабушка не видели во мне свою преемницу.

Может быть, они никогда не видели во мне способностей. Бьюсь об заклад, они видели только мое кулинарное проклятие. И понимали, что мне лучше найти себе карьеру в другом месте.

Но если бы у меня было все необходимое, чтобы пойти по стопам моей семьи, что бы я делала сейчас? Сидела бы над этим заявлением в университет? Или мне было бы интересно изучать кулинарию, как Педро? Эта мысль так далека от моей реальности, что я не могу удержаться от смешка. Я? Поступлю в кулинарную школу?.. Я качаю головой.

Я открываю веб-сайт Гастрономического общества, как будто пытаюсь самой себе что-то доказать. Для меня это никогда не предназначалось. Сначала я говорю себе, что это просто шутка, как будто я играю понарошку. Например, смешиваю цветочки и называю это супом. Но в тот момент, когда сайт загружается, я знаю, что не смогу вернуться к экономике, ждущей меня в соседней вкладке браузера.

Пробегаю глазами фотографии разных классных комнат, учеников в фартуках, кухонь, набитых вкуснейшими ингредиентами, преподавателей, отмечающих успехи своих ресторанов, звезды Мишлена… И в моем сердце начинается бурление.

Я хмурюсь, замечая, что это не кажется мне чем-то новым.

Это уже было, когда я была маленькой и пробиралась на кухню. Это было в детстве, когда я играла со своими кулинарными рецептами. Это было в тот день, когда умерла бабушка и я одна стояла у плиты. И это было в тот момент, когда я начала работать в кулинарном клубе. То самое чувство, которое быстро разливается теплом в груди.

На этот раз я позволяю ему проникнуть в каждую частичку моего тела. И позволяю ему себя направлять.

Я перемещаю курсор по экрану в сторону формы заявки, и это одновременно пугает и волнует, как момент, когда перед спуском с американских горок перехватывает дыхание…

Рука на моем плече пугает меня. Я поворачиваюсь и вижу Синтию.

– Я не знала, что ты здесь, – говорю я, мысленно пиная себя за то, что забыла, что Синтия в последнее время практически живет в библиотеке. Ненавижу себя за то, что от нее я тоже спряталась, возвращаясь к своим дням одиночества. Я вглядываюсь в ее лицо в поисках каких-либо признаков того, что она знает о моем почти поцелуе с Педро. Но Синтия просто усаживается за компьютер справа от меня, бросая на меня игривый предупреждающий взгляд.

– Не сбегай, – говорит она.

– Я… не собиралась. – Я слышу нерешительность в своем голосе.

– Очень убедительно, – поддразнивает она, чтобы поднять мне настроение, но беспокойство во взгляде ее выдает. – У меня такое чувство, что ты с понедельника меня избегаешь.

– Не принимай близко к сердцу. Я всех избегаю.

Особенно Педро.

– Но почему?

– Я не умела готовить до того, как вступила в клуб, и мне стыдно. Я собиралась тебе рассказать. Я сожалею обо всех проблемах, которые возникли из-за моей неуклюжести, когда ты думала, что я знаю, что делаю.

В глазах Синтии понимание, но я все равно чувствую себя плохо.

– Лари, здесь нечего стесняться.

– Моя семья владеет пекарней, – говорю я, мое возникшее ранее беспокойство возвращается, напоминая мне, что меня все еще ждет мое заявление в университет. – Все женщины до меня были знаменитыми пекарями. А я… нет. Это меня беспокоит.

– Потому что ты не чувствуешь, что можешь стать хорошим пекарем, как они ожидали, или?..

– Ах, нет, – быстро говорю я, и брови Синтии взлетают вверх. Я слышу горечь в своем тоне, и я уверена, что она тоже это чувствует. Я делаю глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями. – Никто никогда не ждал, что я стану пекарем. Моя мама не хочет, чтобы я… Я не собираюсь быть пекарем. Вот и все.

– Тогда что?

Она указывает на мой экран, ее палец зависает над словом «Заявление», где находится курсор. Я убираю руку от мыши, и Синтия бросает на меня понимающий взгляд. Я совсем забыла о веб-сайте Гастрономического общества. Теперь я не могу скрыть улики.

– Я не подаю заявление или что-то в этом роде, – заверяю я. – Моя бабушка собиралась. Мне просто стало любопытно.

Когда я упоминаю бабушку, выражение лица Синтии меняется.

– Мне так жаль, Лари. Я знаю, что она недавно скончалась. Мои соболезнования.

Я чувствую укол в груди.

– Откуда ты знаешь?

Она сдвигает брови и на секунду закрывает глаза, как будто только что себя выдала. Когда она снова открывает глаза, вид у нее извиняющийся.

– Нам Педро рассказал, – признается она, а затем быстро добавляет: – Не сердись. Это не было похоже на сплетни или что-то в этом роде.

При одном только звуке его имени у меня учащается пульс.

– Рассказал? И Виктору, и Пэ-Эс?

– Да, он, ну… Он хотел лично сказать тебе, что ты можешь вступить в клуб, после того как ты пришла в тот день, когда мы готовили коктейли, но я думаю, что на той неделе вы поссорились, поэтому он попросил Пэ-Эс, Виктора и меня поговорить с тобой. И он попросил нас, как бы это сказать, быть полюбезней, потому что ты в трауре. – Синтия поджимает губы, все еще мучаясь из-за того, что проговорилась. – Не то чтобы мы не были бы любезны, но более… Педро просто хотел убедиться, что мы в курсе, что ты расстроена. Не злись на него. Ты не