Читать книгу - "Больше чем просто дом - Фрэнсис Скотт Фицджеральд"

Мужчина с улыбкой, похожей на шрам, рассекающий нижнюю часть лица, уже в который раз приблизился к Лью.

— Мне кажется, это самый многолюдный прием из всех, когда-либо устроенных в Нью-Йорке, — заявил он.

— И я снова с вами согласен, — в который раз бодро откликнулся Лью.

— С другой стороны, — продолжил мужчина, — я был того же мнения об одной вечеринке двухлетней давности, в двадцать седьмом. Похоже, они набирают размах год от года. Вы играете в поло, не так ли?

— Только у себя на заднем дворе, — сказал Лью. — Я говорил, что люблю поло, но я деловой человек, а не спортсмен.

— А кто-то сказал мне, что вы звезда в этом виде спорта. — Собеседник был как будто слегка разочарован. — А я писатель — гуман… гуманитарий. Из этих самых соображений сейчас пытался вытащить на свежий воздух девицу, застрявшую в зале с шампанским. Видно, что из приличной семьи, но при этом, черт возьми, она единственная в той комнате, кто неспособен о себе позаботиться.

— Никогда не пытайтесь заботиться о других, — посоветовал ему Лью. — Они вас за это возненавидят.

Хотя отведенное для приема помещение (точнее, множество помещений на верхних этажах и пентхаусах) было лучшим, что может предоставить для таких целей центр Нью-Йорка, оно все же имело свои пределы, и уже на рассвете, лавируя меж поредевших танцоров, Лью случайно забрел в комнату, о которой говорил ему тот мужчина. Сначала он не узнал девушку, служившую развлечением для стеклянноглазой публики, в порядке естественного отбора сконцентрировавшейся здесь как образчики морального и физического упадка; но затем, когда она обратилась к компании бродвейских девиц с общим приглашением погостить в ее мэрилендских владениях, Лью опознал Джин Гюнтер.

Он теперь жил в Нью-Йорке и не видел никого из Гюнтеров уже четыре года, со времени свадьбы Аманды. Спустя четверть часа, везя Джин с приема, Лью постарался вытянуть из нее как можно больше сведений до того, как в лучах утреннего солнца высадил ее перед подъездом — помятую, растрепанную и нетвердо стоящую на ногах, но все еще высокомерную, судя по нелепой чопорности, с какой она прощалась и желала ему спокойной ночи.

На следующий день он ее проведал и пригласил попить чаю в Центральном парке.

— Я — дитя этого времени, — заявила она в процессе чаепития. — Многие люди называют себя детьми своего времени, но я — его истинное дитя. И я этим наслаждаюсь, веселюсь на полную катушку.

Вспомнив о другом периоде ее жизни — о молодежи на теннисных кортах, о жарком полуденном солнце, о побегах плюща и глицинии, обвивающих резное ограждение веранды, — Лью вдруг ощутил позыв к морализаторству, насколько таковое было возможно летом достопамятного 1929 года.[46]

— И что ты с этого имеешь? Почему бы тебе не найти опору в каком-нибудь надежном мужчине — хотя бы ради финансовой стабильности?

— Мужчины могут быть полезны в финансовых делах, — сказала она, уклоняясь от прямого ответа. — В прошлом году один такой доброхот помог растянуть мои трехмесячные расходы на десять месяцев.

— Но как насчет брака с подходящим кандидатом?

— У меня нет любимого человека, — сказала она. — Вообще-то, я знаю четверых — или пятерых — нет, шестерых миллионеров, за которых, наверное, смогла бы выйти. Маленькая пробивная девчонка из округа Кэрролл. Этого даже слишком много. Но если встретится кто-то, имеющий все, что нужно… — Тут она окинула Лью оценивающим взглядом. — Ты, кстати, выглядишь куда лучше прежнего.

— Что есть, то есть, — признал он со смехом. — Я даже стал ходить на бродвейские премьеры. Но мое основное достоинство в том, что я не забываю старых друзей, в числе которых — чудесные девушки из семьи Гюнтер в округе Кэрролл.

— Очень мило с твоей стороны. Кажется, ты был жуть как влюблен в Аманду?

— Во всяком случае, я тогда так думал.