Читать книгу - "Она должна была стать идеальной женой - Хелен Уорнер"

силой, что я подумывала даже вообще не заходить в церковь. Да как они посмели вести себя так, будто я — пустое место?! В этот момент я искренне возненавидела Джо и Бена.

Это была маленькая сельская церквушка, и к тому времени, когда мы расселись в первом ряду, она уже была набита битком. Бен потянулся, чтобы взять меня за руку, но я отдернула ее и специально обняла Элоди обеими руками. Джо сидела между Беном и плачущей Эммой, которую утешительно поглаживала по спине сидевшая по другую руку Шарлотта.

Шарлотта хотела обратить мое внимание на себя, но я отказывалась смотреть в ее сторону. Мне совершенно не хотелось никакого контакта с ней. Смотреть на Мэтта и Фрейю, сидевших в следующем ряду за ней, я тоже избегала. Мы все прекрасно знали, как относимся друг к другу, после их прошлого визита в нашу квартиру, поэтому я не видела причин изображать вежливость.

Внезапно мелодия органа изменилась, и церковь наполнилась пением. Только сейчас я поняла, сколько народу здесь собралось, заполнив боковые проходы и все свободные места. Судя по всему, Питер пользовался популярностью. Я огляделась, лениво размышляя над тем, сколь-кие из присутствовавших женщин тоже поддались его очарованию.

Когда священник пригласил Бена произнести надгробную речь, тот встал и нетвердой походкой направился к кафедре. Несколько раз прочистив горло, он заговорил.

— Отец был моим лучшим другом, — начал он. — Он никогда не подводил меня и всегда был рядом, когда он был мне нужен.

Я смотрела прямо перед собой, из последних сил сдерживая желание заорать, что он и представить себе не может, как отец его подвел.

— И я не знаю, как мы все переживем эту потерю.

Слезы покатились по его щекам, и когда он открыл рот, чтобы продолжить, он лишь громко всхлипнул, после чего окончательно сорвался. К моему удивлению, в моих глазах тоже стояли слезы, но не от сочувствия Бену, а от жалости к самой себе. Какого черта Питер решил умереть?!

Мэтт встал и спокойно направился к алтарю. Я сопроводила его убийственным взглядом. Вот уж кто не упустит возможности показать себя героем.

— Давай я продолжу? — тихо предложил он Бену, рыдавшему, словно ребенок.

Бен кивнул, и Мэтт без запинки прочитал текст речи по бумажке. Когда он закончил, они посмотрели друг на друга, и Бен промямлил «спасибо», после чего они оба отправились по местам.

Я смотрела в пол, не в силах встретиться с ним взглядом или проявить хоть какое-то участие.

— Прости, мам, — прошептал он, садясь на место. — Я не смог.

— Милый, мы все тебя понимаем, — ответила она, взяв его за руку.

Она не отпускала его до самого конца службы. Наконец мы все вышли, и никто не обращал внимания ни на Элоди, ни на меня. Словно мы были невидимками. Я стояла в стороне и смотрела, как скорбящие суетятся вокруг Джо, выражая соболезнования. И снова я подумала о том, сколько бед могли бы вызвать всего лишь несколько слов.

Мэтт, Фрейя и Шарлотта вышли вместе. Мэтт попытался привлечь мое внимание, но я притворилась, что не замечаю его, и занялась Элоди.

Джо обняла Мэтта:

— Спасибо, что помог Бену, Мэтт. Это очень много для нас значит.

Мэтт обнял ее в ответ:

— Мы никогда его не бросим, Джо. И тебя с Эммой тоже. Помни об этом.

Он намеренно не упомянул меня и говорил достаточно громко, чтобы мне было слышно. Я улыбнулась про себя. В будущем нам с ним не встречаться, так что меня это совсем не волнует.

На похороны были приглашены только родственники, поэтому предполагалось, что Бен, Джо и Эмма поедут на машине похоронной конторы, а я снова повезу Элоди в нашей машине. Но уже когда я завела двигатель и приготовилась следовать за кортежем, я передумала. Мне совсем не хотелось видеть, как Питера опускают в яму в земле. Да и Элоди этого видеть не стоило. Вместо этого я свернула с дороги и пустилась в объезд в сторону дома, который мы с Беном собирались купить.

Это был большой элегантный особняк в геор-гианском стиле, стоявший чуть в стороне от дороги за ухоженной живой изгородью. Вокруг него раскинулся прекрасный сад. Было бы прекрасно, если бы Элоди выросла здесь, но теперь Питера не стало, и не было никакой необходимости переезжать так близко к Джо. Наверняка она захочет постоянно бывать у нас, действуя мне на нервы и не давая спокойно воспитывать Элоди. Она даже не была ей родней, хотя, конечно, и понятия об этом не имела.

Вернувшись, я обнаружила, что в доме было полно народу. Когда мы появились, Бен подошел и спросил:

— Все хорошо, милая? Я беспокоился.

Я кивнула, понимая, что на нас смотрят люди.

— Да. Извини, что не приехала на похороны — просто Элоди заснула, и я решила, что не стоит ее будить.

Бен кивнул, но я поняла, что он не поверил.

— Ну хорошо. Выпьешь что-нибудь?

Я глянула на бокал красного вина в его руке.

— Э… Ну, наверное, да… Я бы выпила красного вина.

Я увидела тревогу в его глазах.

— Правда? Ты же не пьешь алкоголь.

— Да. Но сегодня был такой трудный день, что я, наверное, немного выпью. Надеюсь, ты сам-то не пил?

Бен нахмурился и неохотно протянул мне свой бокал:

— Нет. Ну, может быть, пару глотков. Я думал, что, учитывая обстоятельства, за руль сядешь ты.

Я подняла брови:

— Я думаю, что, учитывая обстоятельства, тебе сегодня лучше не пить. А то снова расплачешься.

К тому же… — добавила я, сделав большой глоток вина, оказавшегося отвратительным на вкус, — я сегодня уже достаточно насиделась за рулем.

Глава двадцать седьмая

Я наконец-то уговорила Бена уехать, хотя он дол-го сопротивлялся. Ему не хотелось оставлять Джо. Он завел машину и обернулся в сторону крыльца, где одиноко стояла она.

— Может, останемся? Мне кажется, будет неправильно оставить ее сейчас.

Я не собиралась оставаться ни секундой дольше, чем необходимо, поэтому сердито посмотрела на него:

— Нет. С ней все будет в порядке. Нужно отвезти домой Элоди.

Еще немного подумав, Бен наконец тронулся с таким видом, будто вот-вот разрыдается. Я ждала, что он спросит, как для меня прошел этот день, но он не проронил ни слова. Я решила, что он дуется из-за того, что я заставила его сесть за руль. Иногда он был сущим эгоистом. Я громко вздохнула.

— Ладно, — в конце концов сказал он усталым и раздраженным тоном. — В чем дело?

Я