Читать книгу - "Голые мозги, кафельный прилавок - Андрей Викторович Левкин"

Практически развлекают тревожность видами. «Выгуливать свою печаль» – это оно и есть. Такие штуки известны, но тут и предложение разделить проблему, если ее ощущаешь. Ты не одинок. Вряд ли все делает один человек, но это и не массовое увлечение. Может, даже социальная программа, как-то попалась какая-то сумка с Anxtii (холщовая с ручками, обычная; стикер, надпись Mental Health Day), но неважно, от организации он или нет. Вот персонаж – тревожность олицетворена и распространяет себя в наглядном виде. Вид этот неплох: тревожность не отталкивающая, а милая. Сразу помочь хочется. Фигурка может работать талисманом, еще ее тискать можно в ладони, унимая свою Anxiety.

Дурацкая, конечно, затея. Сделать хоть что-нибудь – и станет лучше. Застенчивый проект, тихий. Вполне милая тревожность, будет жаль, если сломается. А если потеряется, то и сама тревожность исчезнет, но разве плохо, если она пропадет? Да, получается как-то не очень хорошо, ее будет не хватать. Но тогда она и сама, без фигурки, не так и ужасна, а вполне нормальный приятель, который иногда с тобой? Можно придумать еще какие-то штуки, олицетворив еще что-нибудь, что при тебе постоянно, – чувства или представления, прикидывал Отер. Но это не всегда возможно. Например, иногда бывает ощущение дрожи, еще не сама дрожь, а потенциально вот-вот возможная. Не тремор, но чрезмерная активность, вовсе не отвечающая ситуации. Мелкая немотивированная суетливость. Вероятно, что-то физиологическое, но не к врачу же идти, с ними только начни. Да и ощущение нелогично, причину не зафиксируешь и его уход не отследишь. Может, оно и возникает потому, что непонятно, с чем связано. Есть внутри какой-то человек, который иногда залезает в тело и ведет себя так, будто очень спешит, отчего суетится. Или ему просто холодно. Как такое вывести в персонажа?

Но даже если ощутить его так размыто, он появляется и начинает вести себя почти осознанно – черт знает, что у него там, где живет и откуда появляется, что за причины дрожать. Возможно, в том мире у него есть причина нервничать. Не так, что Отер здесь раздвоился, но тот, немотивированно для него нервный, стал существовать как-то отдельно. Вот сидишь, например, в кафе, а кто-то ходит мимо. У него свои дела, маячит близко, но в отношения не вступает. Или как шумный холодильник у соседей за стенкой – снова он включился. Или «Скорые помощи» – в районе травматологическая больница – завыли, приближаются, проехали. Так и этот: откуда-то куда-то проходит мимо, сквозь тебя или как-то сбоку. Кто-то тут мимоходом воздействовал.

Если хоть один подобный случай, это уже подключение к теме. Один такой появился и прошел мимо, на его место тут же выскочил следующий – совершенно нелепый, из сна. Потому что Отер проснулся недавно, наступило утро, а он во сне часто терял рюкзак. Раз в месяц-два ему снились какие-то перемещения, иногда он оставляет где-то рюкзак, затем его ищет. Отер даже научился осознавать: опять рюкзак, надо проснуться, а то так искать и будет. Рюкзак – как у него сейчас, действующий: зеленый, походный, годящийся в салон самолета. Но он никогда не оставлял его так, чтобы потом искать, вообще не оставлял, потому что там обычно документы, деньги, компьютер. Но кто-то во снах ходит и забывает. Персонаж, ведший себя во снах вполне как сам Отер: он вспоминал какие-то его слова и действия, те были логичны и вполне ему свойственны. За вычетом вот этого: еще чего – оставлять где-то рюкзак.

Следующий пришел конкретный. У Отера иногда выпадали некоторые слова или термины. Например, есть определение постоянно и бессмысленно острящим людям. Точнее, их манера связывается с наличием физиологических проблем в мозгу. Такое самопроизвольное, как гной, остроумие. И у этого явления есть термин, который Отер все время забывал. Даже записал однажды, но тем не менее забывал. Теперь можно и найти, но вот же – постоянные выпадения именно этого словосочетания. Притом что таких вокруг много. Термин присутствовал у В. Франкла в «Психотерапии на практике», тот ссылался еще на двух венцев, которые вроде термин и сформулировали. Сейчас-то проблемы не было: праздное остроумие, точнее, синдром праздного остроумия. Зато теперь, прикинул Отер, выпало другое: как называются вот эти, синие-голубые, непрочные, которые надевают на ботинки, чтобы не пачкать пол? Вот дацан в Старой Деревне – будто больниц и поликлиник ему мало – там их тоже надевают, чтобы войти в зал, где боги и т. п., там все бордовое, золотое, синее, светло-зеленое. Голубые, скрученные парой, сжатые резинками, 5 рублей надо было положить за них; голубые, рвущиеся. На выходе урна для использованных. Какое тут может быть олицетворение, когда это конкретно личная недостача. Но вот кто-то, отвечающий за пропажу слов (или только этого слова), будто зашевелился, встал и вышел. Бахилы они называются. Почему именно это слово, может, какие-то давние проблемы с лечебными учреждениями? Времен, когда бахилы там стали использовать.

Потом еще люди. Такой, сякой. Но это не мультфильм и ля-ля-ля, потому что был, например, которого резали в больнице. Сначала был неясен смысл, не могли определить точно, но стали резать, а Отер, пока не провалился в общий наркоз, переживал, как испражняться после операции (полостной). Ладно, это могло прицепиться к бахилам. Но уже следующий персонаж оказался всего лишь в такой-то связи с тем-то (характер связи неважен, это было не воспоминание): откуда он взялся теперь, тут никакой логики не было. Что же – в некоем пространстве эта связь продолжается? С чем-то, что было другим концом этой связи? И этот эпизод был абсолютно никаким, как попутчик в плацкарте, так что появление очередных персонажей регулировала не какая-то их важность (тогда приходили бы совсем другие). Но да, все они были именно разными.

И они продолжали предъявлять себя. Точно приходили знакомиться к начальству. Не знакомиться даже, а напомнить о своем существовании, засвидетельствовать его. Этак как перед Новым годом или в день рождения. Всякий из них, по характеру и обстоятельствам, узнавался в лицо, словно тут слет дальних или близких, но давно не встречавшихся родственников. Ну лицом к лицу не подходили, молча следовали мимо, будто не заметив, но получалось так, что подходили и вот именно засвидетельствовать свое наличие. Отер ощущал себя отчасти как Зевс какой-то на троне, перед которым проходят прочие боги, помельче, многочисленные. Но из его же прайда: все они были знакомы друг с другом. То есть это он был знаком со всеми, о них этого