Читать книгу - "Острова в океане - Эрнест Хемингуэй"

– Тоника не осталось. Джо вчера последний ящик забрал квам домой.

– Ну, тогда виски с лимоном.

– Ирландского виски с лимоном и без сахара, –сказал Бобби. – Готовлю три. Вон Роджер идет.

Томас Хадсон оглянулся и увидел его.

Роджер вошел в бар. Он был босиком, в линялых бумажныхштанах и полосатой тельняшке, севшей от частой стирки. Когда он облокотился остойку, мышцы на спине выпукло обозначились под натянувшейся тканью. Втемноватом помещении бара кожа его казалась совсем коричневой, а волосы былипегие от солнца и морской соли.

– Ребята все еще спят, – сказал он ТомасуХадсону. – Кто-то избил Эдди. Ты видел?

– Он вчера до поздней ночи дрался то с одним, то сдругим, то с третьим, – сказал ему Бобби. – Но в общем так, ничегосерьезного.

– Не люблю, когда с Эдди что-нибудь случается, –сказал Роджер.

– Да ничего страшного не случилось, Роджер, –заверил его Бобби. – Ну, пил, ну, лез в драку, если кто не верил егорассказам. Повредить ему ничего не повредили.

– Я все никак не могу успокоиться из-за Дэвида, –сказал Роджер Томасу Хадсону. – Не должны мы были до этого допускать.

– По-моему, он уже оправился, – сказал ТомасХадсон. – Во всяком случае, спит с вечера крепким сном. А если кто ивиноват, так не ты, а я. Мое дело было вовремя прекратить это.

– Нет. Ты положился на меня.

– Я отец, я и виноват, – сказал ТомасХадсон. – Я не имел права перекладывать на тебя свою ответственность. Естьвещи, которые передоверять нельзя.

– Но я эту ответственность принял, – сказалРоджер. – Я не думал, что он пострадает. И Эдди так не думал.

– Знаю, – сказал Томас Хадсон. – Я и сам недумал. Мне казалось, что тут важно другое.

– И мне так казалось, – сказал Роджер. – Атеперь я себя чувствую эгоистом и скотиной.

– Я отец, – сказал Томас Хадсон. – Вся винана мне.

– Свинство, конечно, получилось с этой рыбой, –сказал Бобби, пододвинув к ним два стакана, а третий оставив себе. – Ну,давайте выпьем за то, чтобы в следующий раз попалось еще побольше.

– Нет, – сказал Роджер. – Еще побольше я дажевидеть не хочу.

– Что с вами такое, Роджер? – спросил Бобби.

– Ничего.

– А я решил написать эту рыбу. Дэвиду на память, –сказал Томас Хадсон.

– Вот это здорово. Думаете, выйдет?

– Постараюсь, чтобы вышло. Она у меня перед глазами, имне кажется, я сумею с ней справиться.

– Конечно, сумеете. Вы все сумеете. А любопытно, что запублика там на яхте.

– Слушай, Роджер, это ты, значит, прогуливал своюсовесть по всему острову?

– И босиком, – сказал Роджер.

– А я вот свою принес сюда, с заходом на пристань ккапитану Ральфу.

– Мне свою не удалось разгулять, а размачивать я ипытаться не буду, – сказал Роджер. – Хотя эта штука очень вкусная,Бобби.

– То-то, – сказал Бобби. – Сейчас приготовлювам еще порцию. Лучшее средство против угрызений совести.

– Я не смел рисковать, когда это касалосьребенка, – сказал Роджер, – да еще чужого ребенка.

– Вопрос в том, ради чего ты рисковал.

– Это не меняет дела. С детьми рисковать нельзя.

– Верно. Я, однако, знаю, ради чего я рисковал. Не радирыбы, как ты понимаешь.

– Понимаю, – сказал Роджер. – Но именно с нимне нужно было этого делать. С ним даже допускать ничего подобного нельзя было.

– Проспится, и все будет в порядке. Увидишь. Он оченьдушевно стойкий мальчик.

– Он мой герой, – сказал Роджер.

– Это, во всяком случае, лучше, чем когда ты сам былсвоим героем.

– Еще бы не лучше, – сказал Роджер. – Он ведьи твой герой тоже.

– Не спорю, – сказал Томас Хадсон. – Его нанас обоих хватит.

– Роджер, – сказал, мистер Бобби. – Вы сТомом ни в каком не в родстве?

– А что?

– Да так, мне подумалось. Очень у вас много общего.

– Благодарю, – сказал Томас Хадсон. – А ты засебя сам поблагодаришь, Роджер?

– Благодарю от всей души, Бобби, – сказал Роджер. –Неужели, по-вашему, я похож на эту помесь художника с человеком?

– Вы похожи, как четвероюродные братья, а ребята похожина вас обоих.

– Нет, мы не родня, – сказал Томас Хадсон. –Просто мы жили в одном и том же городе и часто делали одни и те же ошибки.

– Ну и пес с ним, – сказал мистер Бобби. –Пейте и оставьте свою совесть в покое. Нашли о чем говорить в баре раннимутром. Кто только мне не жалуется на угрызения совести – и негры, и матросы сгрузовых барж, и яхтенные коки, и миллионеры, и жены миллионеров, иконтрабандисты, и бакалейщики, и одноглазые ловцы черепах, и просто всякаясволочь. Не будем хоть начинать с этого день. В такую погодку пить надо, а не осовести разговаривать. Да и вообще эти разговоры устарели. С тех пор какпоявилось радио, все только и делают, что слушают Би-Би-Си. А для совести уженет ни времени, ни места.

– И вы тоже слушаете, Бобби?

– Только Большого Бена. От остального меня тоска берет.

– Бобби, – сказал Роджер, – у вас хорошаяголова и доброе сердце.

– Ошибаетесь насчет и того и другого. Но я рад, что выхоть немножко повеселели.

– Это точно, – сказал Роджер. – Как выдумаете, кого нам привезла эта яхта?

– Клиентов, – сказал Бобби. – Выпьем-ка ещепо стаканчику, чтобы я был готов обслужить их как следует, кто бы они ни были.

Пока Бобби выжимал из лимонов сок и готовил коктейли, Роджерсказал Томасу Хадсону:

– Я не хотел пороть чушь насчет Дэви.

– Ты этого и не делал.

– Я хотел сказать вот что. А, черт, как бы это выразитьпопроще! Ты не зря съязвил насчет того, что я сам был своим героем.

– Я никакого права не имею язвить.