Читать книгу - "Моя мать прокляла мое имя - Анамели Сальгадо Рейес"

на обед, на работе, в школе, бегая по делам, покупая продукты и даже во время свиданий.

Сохранить все в тайне от Ангустиас не составляет труда. Дочь Ольвидо особо ни с кем не общается. Редко улыбается. Почти не здоровается. Она совсем не такая, какой ее описывала Ольвидо, но какая мать не приукрасит портрет собственной дочери? Горожане решают не принимать замкнутость Ангустиас на свой счет и объясняют ее поведение трауром. Бедная девочка. Ей и вправду нужна помощь.

«Семья, работа, муж, Бог. Но не в таком порядке», – как минимум раз в день повторяет внучке Ольвидо. Фелиситас неизменно закатывает глаза. Она знает этот план назубок – так же, как и все горожане.

В исполнении той части плана, которая касается Бога, жители Грейс не особо изобретательны. Проходя мимо Ангустиас на улице, они обязательно говорят: «Благословенного вам дня» или «Храни вас Бог».

– Можно хотя бы отвечать igualmente?[87] – с укором замечает Ольвидо.

По меньшей мере три человека подходят к Ангустиас с вопросом, крещена ли она. Ангустиас натянуто улыбается, кивает и как можно быстрее катит тележку с продуктами.

Через два дня после выписки Фелиситас Ангустиас замечает церковную листовку, приклеенную к лобовому стеклу ее машины. Вернувшись домой, она обнаруживает стопку Библий в кресле-качалке на крыльце. На некоторых книгах стикеры с надписями: «Это принесет вам утешение», «Мы будем рады видеть вас на воскресной службе на этой неделе» и «Приняли ли вы Иисуса в свое сердце?».

Кто-то решает убить двух зайцев сразу и совместить брак с религиозной частью плана. Между страницами одной из Библий вложен ярко-розовый листок с написанным черным маркером стихом. «Екклесиаст, 4:11. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?» Ольвидо не особенно нравится этот стих, но не в ее ситуации привередничать.

Ангустиас комкает листок и остальные записки и сует в карманы. Она умудряется занести сразу все Библии в дом и прячет их в глубине шкафа.

– Что ты делаешь? – возмущается Ольвидо. Стоящая в дверях Фелиситас повторяет вопрос.

Ангустиас быстро закрывает дверцу шкафа.

– Ничего, – отвечает она чересчур поспешно. – Ты голодная? У нас наконец есть свежие продукты, которые можно приготовить. Больше никакой еды навынос! – Ангустиас подходит к Фелиситас и осторожно трогает гипс. – Фелиситас? – неуверенно произносит она.

– Угу?

– Там, в больнице, ты сама нашла доктора Гутьерреса?

– Я позвала медсестру, – отвечает Фелиситас, прежде чем Ольвидо успевает помочь ей сформулировать убедительный ответ. Ее голос звучит совершенно естественно, и сердце Ольвидо сжимается от чувства вины.

– Я так и думала, но почему они не разбудили меня?

– Я… попросила их этого не делать. Ты же очень устала.

По крайней мере что-то из слов Фелиситас чистая правда. Ангустиас выглядит измученной, и Ольвидо не может понять, она ли тому причина. Чем дольше Ольвидо в этом мире, тем больше забот у Ангустиас, но чем больше забот у Ангустиас, тем нужнее ей поддержка Ольвидо. Семья, работа, муж, Бог. В этих сферах жизни ее дочери все пошло не так еще до ее смерти. Ольвидо не источник проблем. Она – их решение.

Глава 34

Фелиситас

Семья, работа, муж, Бог. Но необязательно в таком порядке.

Поскольку Фелиситас – пока единственный член семьи Ангустиас, ей приходится быть в центре внимания жителей городка. У всех разные мнения по поводу того, как следует «исправить» ее. Некоторые считают, что стоит сосредоточиться на поиске мужа для Ангустиас – Фелиситас нужен отец. Другие с этим не согласны и предлагают направить все силы на укрепление отношений девочек Оливарес с Богом. Фелиситатс необходимо окрестить. Самое популярное мнение заключается в том, что их надо уговорить остаться. Фелиситас необходима стабильность.

Самара пытается убедить Ангустиас записать Фелиситас в среднюю школу Грейс на первое полугодие. Когда Ангустиас отказывается, Самара решает сделать это тайно: «Будет замечательный сюрприз!» Фелиситас советует этого не делать.

– Нам нужно поменьше врать, иначе нас раскусят. Мама говорит, что у нее есть шестое чувство, которое называется материнством, но, по-моему, она немного колдунья.

– Тебе просто хочется, чтобы она была немного колдуньей, – дразнит ее Густаво.

Фелиситас вздыхает:

– Ага, это было бы классно.

Будь Ангустиас немного колдуньей, способность Фелиситас не показалась бы ей такой уж дикой. Она смогла бы признаться, и мама наверняка не стала бы относиться к ней как-то иначе. Но Фелиситас десять, почти одиннадцать. Она уверена, что никаких колдуний не существует, а сама она попросту ненормальная.

К счастью, Эстелу и Густаво это, похоже, ничуть не заботит. Густаво приглашает Фелиситас к себе домой почти каждый день, кроме среды. «У меня тренировка по футболу», – мрачно говорит он. Его родители, особенно Самара, считают, что сын чересчур много времени проводит, уставившись в экран.

– Для разнообразия можем вызвать духов умерших, – предлагает Фелиситас за обедом. – Тут не нужна никакая электроника. Только пара свечей и, может быть, нож.

Самара нервно смеется.

– Фелиситас, это очень… оригинальная идея, но, по-моему, ароматы свечей, которые у меня сейчас есть, не очень сочетаются. Сегодня можете просто поиграть в видеоигры. Завтра придумаем что-нибудь еще.

Фелиситас понимающе кивает. Густаво улыбается во весь рот, напоминая ей Чеширского кота. Пугающее зрелище, и Фелиситас оно нравится.

Родители Эстелы разрешают ей навещать Фелиситас в будни по вечерам после занятий в балетной студии. «Только не смейся», – предупреждает Эстела, когда впервые появляется в доме Ольвидо в черном гимнастическом купальнике и бежевом трико.

– Ты на похороны собралась? – дразнит ее Фелиситас.

– Я похожа на огромного младенца, – возмущается Эстела и плюхается на диван, будто находится у себя дома. – Я слишком взрослая для балета.

– А разве не бывает взрослых балерин?

Эстела поджимает губы.

– Все равно, – говорит она и ерзает, усаживаясь поглубже. – Нет, знаешь, в чем разница? Взрослые балерины танцуют, потому что им это нравится, а не потому что их заставляют родители. Я говорю маме, что хочу бросить, а она: «Ой, ну еще одно лето, еще одно выступление. Я так жалею, что в твоем возрасте не могла ходить на танцы». Я тут же чувствую себя виноватой и соглашаюсь на «еще одно лето» и «еще одно выступление».

Фелиситас кивает – ей ли не знать, как это бывает. Мама постоянно обещает, что «этот переезд будет последним». Учитывая ужасный характер Ольвидо, в детстве она, наверное, мечтала о возможности вот так запросто сбежать. Но сейчас Ангустиас не от кого сбегать – по крайней мере, Фелиситас никого такого не знает. Когда она рассказывает об этом Эстеле, ей кажется, что та должна воскликнуть: «Наконец я