Читать книгу - "Тоска по окраинам - Анастасия Сергеевна Сопикова"

– Ничего себе, – Ольга даже приспустила очки. – Ну ты даешь! И где же работать?

– В журнале, – моя сделала пробный щелчок. На ее кулак опустился оранжевый ценник.

– Танька, – позвала Ольга. – Танька-а-а! Она тут работу нашла, покидает нас, говорит.

Татьяна что-то промычала из глубины зала.

– Ну что ж, – Ольга оценивающе посмотрела на мою, снизу вверх, будто только что впервые увидела, – нас не забывай. Деньги будут нужны – приходи. И там обязательно договор подпиши, поняла? Чтобы аванс платили вперед, и только по трудовой книжке.

– Конечно-конечно, – пролепетала моя. – Там с этим всё строго.

И Ольга начала рассказ про свою очередную – большая же у них семья! – родственницу, которая работала секретарем у какого-то писателя, и почти что писала за него исторический роман, бегала по библиотекам. А писатель возьми и окажись жульем – и денег не заплатил, и из квартиры выставил, чтобы не сказать чего хуже… «Так что уж будь осторожней и про нас не забывай. Делай нам рекламу там, мы заплатим, если кто-то придет». Моя всё кивала, и кивала, и кивала еще, наливаясь краской стыда.

Ни в какой журнал ее, конечно, не приглашали. Она соврала, потому что нельзя было уйти просто так, скандалить – тоже, – но и остаться невмоготу.

Потому что в прошлый понедельник, когда она собирала полку со всяким зельеварением – так она про себя называла справочники грибников, травников, народных целителей, – Ольга подошла сзади и ударила ее.

Моя не слышала окрика Ольги – ни первого, ни второго, ни третьего, зарывшись в бесконечных зеленых (почему-то они все обязательно зеленого цвета) книжицах. В зале никого не было, и она задумалась – про всё, что случилось за эти полгода. И про Шныря, и про виадук, и про вечный свой голод, и сухие губы, и пухнущий от французских глаголов лоб… Тогда-то Ольга подошла сзади и шлепнула ее по лопатке – зло, озорно, ощутимо.

Моя подскочила – и что-то изменилось в ней мгновенно, будто выдернули из тяжелого сна.

– Вы с ума сошли? – воскликнула она. – Не трогайте меня!

Ольга в изумлении приоткрыла рот и подняла руки – сдаюсь!

– Танька! Ты слышала, что она говорит? Не трогайте, говорит, меня!

Не сводя с моей глаз, Ольга отошла в сторону.

– А я ее легонько! Да Томка и Светка на такое даже не реагируют, – Ольга присвистнула. – Неженка! «Не тро-о-о-гайте меня!» – она передразнила мою.

Моя съежилась, почувствовав смутную вину, – и весь оставшийся день старалась больше обычного. Но и Ольга старалась тоже – хоть и подначивала мою остаток смены, денег дала больше обычного. «Я же всегда откупаюсь!»

Но моя всё равно решила: хватит. Что-то проснулось в ней новое.

У нее болела поясница – от тяжестей и, кажется, от постоянного едкого сквозняка. В прошлые выходные она вовсе не выбиралась никуда, и всё пила какой-то порошок с мандариновым запахом, и корчилась на кровати от непонятной болезни. Ногти у нее и правда стали слоиться, и ломались, как больные, в труху. Руки стали суше, обветрились – но, может, это погода, может, это вечная сырость и жар батареи… Ноги зато стали сильнее, толще, пружинистей – от бега туда-сюда по городу и от приседаний в лавке.

Надо же было всему случиться тогда, когда у нее начало получаться!.. И книги она расставляла теперь почти как надо – во всяком случае, Ольга поправляла ее всё реже, и базу заполняла уже почти как Томка – вроде какого-нибудь пятирукого робота… Книги приносили всё больше одни и те же, так что иногда она могла назначать им цену безо всяких раздумий – и Татьяна соглашалась, почти ничего не правила, даже одобрительно головой качала…

Общежитие уже начинало пустеть – самые хитрые уехали домой до сессии, получив зачеты досрочно. Моя одолжила у кого-то второе одеяло – и лежала, закутавшись, и бегала иногда по ледяному полу в туалет; было больно, и холодно, и тряс противный озноб.

«Надо с этим заканчивать», – шептала она, лежа на своей узкой койке.

23 декабря 

Хочешь – не хочешь, болит – не болит, а к зачету нужно готовить текст.

Сколько Гаврошу лет? Gavroche a douze ans.[15]

Ou Gavroche habite-il?[16] В Париже, à Paris.

Где ночует Гаврош, где он loget[17]? В слоне, dans l’éléphant[18].

И дальше надо было рассказать про слона Бастилии, которого построил Наполеон, чтобы славить себя, – «Napoleon complex». Про то, как нарядный слон, будущий фонтан, стал совсем не праздничным, убогим, как раскис под дождями, как в нем завелись крысы и стали ночевать беспризорники. Но хорошо все-таки, что был Наполеон и его комплекс, что беспризорникам все-таки было где ночевать, где зажигать огарок свечи и питаться объедками. Я с ужасом думаю о нас – где будем ночевать мы однажды, если не успеем на электричку, если упустим метро, потеряем единственный ключ…

Внезапно тренькнул телефон. Пришло смс от Шныря. Набрав побольше воздуха в легкие, моя быстро открыла сообщение – как в ледяную воду нырнула. Что, интересно, она ненавидит больше – французские глаголы или его?

«Твои колготки и топ у меня. Могу передать у метро или выкидываю сейчас. P.S. В этот раз ты превзошла саму себя, аплодирую стоя. Несчастная, жалкая истеричка))»

Моя как-то жалобно хмыкнула и поникла, снова и снова перечитывая сообщение. Потом забарабанила обломанными ногтями: «Заберу завтра. Приеду в первой половине дня».

Написала еще что-то, задумалась, стерла… Написала еще – и стерла опять. И, наконец, отправила как есть – безо всяких добавлений.

Утром мы приехали к Шнырю – и даже не опоздали; ради такого мы даже встали пораньше (на пары она никогда не встает заранее). Ей нравилось, наверное, играть в эту игру с обновлением – и Шнырю она тут же, прямо сейчас, в тот же день хотела показать, как похорошела без него, за всего-то одну-единственную ночь. Носочки надела беленькие, соорудила какую-то прическу с крысиным хвостом. Надушилась чем-то с приторным запахом и долго щипала подглазья – чтоб ушли мешки от вчерашнего рева.

Мы ехали в метро, и ее чуть потряхивало. На «Площади Александра Невского» стало совсем худо – она буквально дрожала от страха и чего-то еще, похожего на сильную ярость. Ярость придавала ей сил. И всю дорогу до дома Шныря – мимо уродливой, обшитой сайдингом церкви, мимо стадиона, салонов сотовой связи, низеньких домиков, автомобильных развязок