Читать книгу - "В поисках потерянного рая - Ирина Константиновна Семина"

Остаток субботы и воскресенье она отдыхала, гуляла, позвонила всем друзьям и близким, поговорила, послушала. Погоревала над бедами, порадовалась удачам. Искренне, от души.

Затем она тщательно выбрала одежду для путешествия, отгладила. Поставила рядом туфли. Полюбовалась. Ей все нравилось.

Еще раз зашла к соседке, спросила, не потерялись ли запасные ключи, и сказала зайти в понедельник, проверить квартиру. Соседка обещала.

Заварила себе чаю со смородиновым листом, с удовольствием почаевничала. Телевизор не включала, только тихую музыку. Зов усиливался, теперь в общем бормотании голосов она уже различала отдельные. Вот вроде бы мама говорит... А это — Инка, подруга. Вот уж десять лет не виделись. Ну ничего, уже скоро... Домой!

Она потушила свет, легла в постель и начала расслабляться. Усиливать Зов, приближать его. Словно ухватилась за незримую ниточку и подтягивалась за нее.

— Тася, Тасенька! — это мама... — Не бойся, я встречу!

— Таська, я тут! Давай, не дрейфь, это быстро! Рожала же, знаешь! Ну так и тут так же! — это Инка. Всегда любила командовать и разъяснять. Ничуть не изменилась!

— Таисия, ты не напрягайся, — это отец. Строгий был, бригадир, наставник молодежи. — Как только сумеешь расслабиться до нужного уровня — так и получится. Тут главное что? Как бы слиться, раствориться!

— Иди на свет, доченька, — звала мама. — На свет. Ты увидишь.

Она слушала всех, улыбалась и выполняла все, что ей советовали.

Расслаблялась, растворялась, ждала, когда появится свет под закрытыми веками. Вскоре увидела, потянулась к нему, но не телом, а сознанием. Свет то становился ярче, то тускнел, то приближался, то отдалялся. Но она не торопилась — знала, что надо просто продолжать.

Всплывали разные воспоминания из ее жизни. Плохое и хорошее, восторг и отчаяние, взлеты и падения, встречи и разлуки, потери и приобретения. Но все это давно было обдумано, понято, принято и отпущено — стало просто кадрами в бесконечном фильме «Житие Таисии».

Воспоминания проплывали все быстрее, потом понеслись, стали сливаться в одну пеструю ленту — слева и справа, сверху и снизу, образуя тоннель. И она уже не понимала: то ли тоннель несется ей навстречу, то ли она — по тоннелю. Было ни капельки не страшно — только захватывало дух, как в детстве на аттракционах.

А в конце тоннеля сиял, расширялся свет — ослепительный, но не ослепляющий: яркий, но в то же время мягкий, и такой маняще приятный, что хотелось купаться в нем, как в море. «Или в околоплодных водах?» — мимолетно подумалось ей. Мысль мелькнула — и тут же исчезла: какая разница? Она устремилась на свет, но тоннель все длился и длился, и казалось, что ему не будет конца. Хотя она точно знала — переход по-другому невозможен, просто надо лететь и лететь, и когда-нибудь тоннель кончится.

Он и кончился неожиданно, как будто оборвалась кинопленка. И она оказалась в Свете, повисла, не чувствуя тела, как в космосе.

Смотрела во все глаза сквозь закрытые веки — во все стороны только ровное золотое сияние, которое вместе с дыханием проникало внутрь и распространялось по жилам, делая ее такой же золотой. Она точно чувствовала себя как младенец в утробе матери — спокойно, безопасно, тепло и уютно. Полуявь, полусон...

— Приветствую тебя. Ты уверена, сестра? — спросил ее голос, который был одновременно и тихим, и громогласным — словно шепот раздавался на всю Вселенную.

— Я завершила дела. Я хочу вернуться, — ответила она. Вернее, подумала, потому что говорить у нее не получалось — она уже не чувствовала губ, языка, лица, все растворилось в золотом сиянии.

— Что ты принесла с собой? — продолжал голос.

— Любовь, только Любовь. Ничего, кроме Любви! Бог есть Любовь, и я хочу слиться с целым! Я так долго к этому шла...

— Твое задание выполнено. Командировка завершена. Слияние возможно. Ты можешь войти, — после короткой паузы констатировал голос.

И золотая завеса распахнулась перед ней, открывая удивительные, фантастические и полузабытые просторы ее Дома.

...В понедельник зашедшая соседка нашла ее, заголосила, забегала, стала звонить в разные места.

А в четверг с ней прощались.

— Господи, да что же это! Совсем еще не старая, и ведь ничем не болела! — всхлипывая, говорили провожающие.

— Да, и в последнее время такая счастливая была! В отпуск собиралась! Ну надо же!

— Да нет, не в отпуск, а Домой! На историческую родину! И вот ведь как вышло...

— Человек предполагает, а Бог располагает...

— Но вы посмотрите на ее лицо! Такая улыбка! Прямо светится.

— Говорят, она во сне... Видимо, снилось что-то. Умерла счастливой. Не мучилась.

Она не мучилась. Она радовалась. Она уходила налегке, оставив все, что накопила за время своей земной командировки, приняв осознанное решение — вернуться домой. Она и вправду была счастлива.

* * *

— Вот так-то, — сказала Смерть, подливая себе чаю. — Если земные дела завершены — уходит человек спокойным, умиротворенным, радостным. С чувством выполненного долга!

— А если не завершены? — упрямо сказала я. Ну не могла я вот так сразу смириться с таким революционным подходом к смерти! У меня просто мозги кипели... — Если осталось что-то недоделанное, недосказанное? Если очень, ну очень хочется, чтобы человек остался? Можно что-нибудь сделать? Отсрочить как-то?

— Но мы же тебе говорим — если человек сам хочет уйти... — начал было нервно объяснять Кощей.

— Погоди, — остановила его Смерть. — Я сказку расскажу. А она уж пусть сама решает можно или нельзя.

Сказка пятнадцатая

ЗАЛ ОЖИДАНИЯ

Кто ухаживал когда-то за тяжелобольными близкими — поймет. Это когда в палате шесть человек, когда тяжелый запах и одна санитарка на все крыло, когда надо нести свое постельное белье, и дорогие лекарства, и памперсы, а сиделку нанять не на что, и спать приходится сидя на табуретке, потому что даже раскладушку не принесешь — в коридоре тоже лежат больные, и ты уже сам не понимаешь, на том ты свете или на этом.

Лидочка как раз дошла до такого «потустороннего» состояния. Мама болела, фактически зависла между жизнью и смертью, и врачи ничего не обещали — смотрели мимо, отвечали неопределенно.

— Что вы хотите? Возраст, — сказал лечащий врач. — Лет ей сколько? Правильно, много. А средняя продолжительность жизни в стране какая? Правильно, гораздо