Читать книгу - "Родники рождаются в горах - Фазу Гамзатовна Алиева"

Единственной моей радостью были грядки у дома, Я посадила еще ранней весной овощи и цветы. Утром я поливала свой огород, следила, насколько стали «мои посадки» за ночь больше или гуще. А к вечеру, когда с гор спускалась прохлада, я полола на грядках сорняки. За работой я отдыхала, ужасы последних дней иногда казались сном. Земля привязала меня к себе, я стала более скрытной с людьми. Во мне укрепилось желание стать агрономом, но с каждым днем эта мечта отступала все дальше, становилась недоступнее. Что будет со школой? За водой к роднику я тоже стала ходить одна. Мне теперь было не до детских страхов! Я любовалась всем, что попадалось мне по дороге. Меня радовали даже пустующие участки земли. «Вот стану агрономом, посажу здесь деревья или посею пшеницу. Омардада похвалит меня, скажет, что я пошла по его пути».

Халун принесла нам хинкал с мясом и чесноком, накормив, ушла домой. Ночевать у нас остался Мажид, Мы легли спать раньше обычного. Я, как всегда, думала о маме, долго не могла сомкнуть глаз. Время тянулось медленно. Наконец я заснула, но перед рассветом проснулась снова. Я быстро оделась, и вот уже ворота, тихо скрипнув, захлопнулись за мной.

Лик неба был еще бледным. «Как у заплаканной девушки, которую против воли выдавали замуж», — мелькнуло у меня в голове. На ноги с цветов и трав падали слезы, а вытирал их подол моего платья. Кое-где в небе догорали бледные, мелкие искры звезд — свидетели померкшего ночного величия.

Я сняла чувяки и босиком побежала по дорожке. Куда? Я сама не знала. Вон доберусь до той горки! Совсем рядом, могучим течением раздвигая древние скалы, ревела река. Она мчалась бешеным галопом, как необузданный, упрямый скакун.

Я залюбовалась потоком. Он ударился о панцирь громадного утеса, и на моих глазах происходило чудо — вместо мутной, строптивой реки вырастал молочно-белый столб, отвесно падающий в таинственные недра, куда я никак не могла заглянуть. Река, сама рожденная солнцем и ледяной горой, щедро раздающая по дороге воду деревьям, травам и цветам, здесь, на краю пропасти, вызывала к жизни водопад. В этом перевоплощении мне чудилась особая торжественная закономерность. Если бы не неумолчный грохот, можно было бы услышать, как ниже, там, в ущелье, настойчиво и безотказно постукивают мельницы. И замри, по приказу могучего волшебника, водопад хоть на час, прервут эти мельницы, неустанно, неутомимо служащие человеку, свою необходимую нам всем работу.

Как не любить природу, если столько в ней чудес! Как не стараться постичь ее законы!

— Ты всегда верна себе! — рядом со мной стоял Мажид.

— Ты что, приставлен ко мне? Зачем ты пришел сюда?

— Как зачем? Отец и мать посылают меня на ночь охранять вас. И что же — просыпаюсь, и вдруг — нет тебя. Я испугался. Тебе следует быть осторожной, пока не разобрались во всем этом деле.

— И все-таки нечего за мной шпионить!

— Ты еще так молода, а гордости у тебя на троих.

— Мне легче здесь, Мажид. Ты должен понять. Посмотри, как красиво вокруг!

— Да, наши горы прекрасны. Посидим здесь на камнях, Патимат. Утром я любовался твоим огородом, цветником. Ты, кажется, окончательно решила стать агрономом. Теперь я считаю это и в самом деле твоим призванием. Немало я об этом раздумываю. И даже мечтаю, что ты поступишь в Московскую Тимирязевскую академию…

— Я-то уж как раз не могу мечтать об этом. Мама…

— Вытри слезы, Патимат! Мама скоро вернется, все выяснится, жизнь у вас снова наладится. Вечером я тебе принесу интересную книгу об одном сельском агрономе. Судьба его была сложной, да ведь легких судеб и не бывает… Немало этому человеку пришлось потрудиться, пока он добился своего. Взгляни вверх! Видишь, летит орел…

Я подняла глаза и стала следить за полетом царственной птицы.

— Орел гонится за добычей, — сказала я.

Орел, набирая высоту, летит за облака. Он крыльями рассекает туман, молнией врезается в тучи. Воздух свистит от взмахов его крыльев. Но на этот раз не голод гонит его вперед. Им движет любовь. Он преследует орлицу…

Долго любовалась я брачным полетом птиц. Природа раскрывалась перед моими глазами все более многогранной, все более прекрасной. Мне помогали постичь ее законы и старый Омардада, и Мажид, и мама…

«Буду настойчивой, бесстрашной, буду смело идти к своей мечте», — давала я себе обещание.

— Патимат, я тоже хочу рассказать тебе, к чему я стремлюсь. Как только кончится война, я уеду отсюда.

— Куда, Мажид?

— Поеду в город, буду строить дома. Нога у меня уже скоро совсем заживет.

— Но когда кончится эта война?

— Скоро, Патимат, теперь уже совсем скоро. А сейчас идем домой. Солнце всходит. Нас хватятся.

— Идем, Мажид!

Почему сегодня мне так легко? Как будто крылья выросли у меня за плечами.

XII

Коль светит солнце золотое

И все-таки тебе темно,

Светильник зажигать не стоит:

Он не поможет все равно.

(Народная песня)

Заставляет дров сухих горенье

Пламенеть и мокрые поленья.

(Пословица)

Омардада и Халун спозаранку собираются в район. Я слышу страшное и ставшее ненавистным слово «суд»…

Уже несколько дней, как Омардада разрешил нам с Нажабат ходить в школу. Там нас ни о чем не расспрашивали, одноклассники держались как обычно.

— Сегодня опять останься дома, Патимат! — мягко сказал Омардада.

— Я тоже пойду с тобой, — заявила я.

— Нет, ты там не нужна. Мы вернемся, все подробно расскажем.

— Я пойду! Я хочу увидеть маму. — Мой голос дрожал.

— Отец, возьми ее. Она уже взрослая. С Нажабат и Асият останусь я, — предложил Мажид.

— Ну что ж, может, ты и прав… Будь по-твоему, Патимат.

День был солнечный, но дул сильный ветер. По небу, как стадо без чабана, разбегались облака.

— Ветер, пожалуй, высушит землю, — заметил Омардада.

— Да, — рассеянно отозвалась Халун. — Что сегодня будет с бедной Парихан?

— Сломанная нога, срастаясь, становится обычно либо длиннее, либо короче. — Омардада, отделившись от нас, поспешил навстречу Хафизат, идущей с отцом.

Хафизат сияла от счастья:

— Отец приехал прямо с фронта! Я его встретила на дороге, даже мама еще не знает…

Отец Хафизат и Омардада пожали друг другу руки, заговорили о войне, о тех, кто не пришел, и о недавно вернувшихся. Я не вслушивалась в их разговор. Наш путь лежал мимо школы. Мне так не хотелось, чтобы именно сегодня меня увидел кто-нибудь из одноклассников.