Читать книгу - "Кангасейро - Жозе Линс ду Регу"

историю в стихах, и мать даже однажды сказала отцу: «С этим ребенком нам еще придется помучиться». Бедняжка не знает, что стало с ее сыновьями. Небось там, в Триумфо, думает, что нас и в живых-то нет. Но Жермано за все отомстит. Несчастный лейтенант, прикончивший нашего отца и обесчестивший сестер, еще попищит в руках у Жермано. Я никогда не забуду, как солдаты набросились тогда на сестер. Несчастная моя семья! А у меня не хватает духу пойти по стопам Жермано, и я прячусь здесь, словно старая баба, от всего мира. Бог не дал мне силы, чтобы уйти в кангасо. Я из той же породы, что и старый Кустодио, — способен только мяукать, как старый кот.

Бентиньо пытался отвлечь его от этих мыслей, но Терто заговорил еще откровеннее:

— Я знаю, Бенто, что в твоей жизни было много несчастий. Смерть твоей матери — большое горе. Старуха наложила на себя руки, а это ведь больно сыну. Мой брат хотел бы, чтобы вся наша семья вымерла. «Смерть не страшна, когда не смеешь взглянуть людям в лицо», — говорил Жермано. Я слышал, что ты любишь дочь мастера. Так вот что, друг, если женишься, не оставайся здесь. Скоро пройдут солдаты, появятся кангасейро, и тебе придется проститься с мирной жизнью и с молодой женой. По сертану только и знают, что колотят, как кузнец молотом по наковальне. Ты один, женись поскорее на дочери мастера и уходи с ними. И я в конце концов уйду отсюда к своей семье.

* * *

У капитана Кустодио была эризипела, и он не выходил из дому. Но случилось так, что Рассеченная Губа пришел с поручением от Апарисио. Он появился под видом скупщика сахара, а в самом деле принес приказ переправить снаряжение… Он сообщил, что отряд готовится в каатинге Сержипе к атаке. У Апарисио сейчас тридцать парней. Он хотел знать, что с Домисио.

— Сеу капитан, вы не можете себе представить, что на сердце у этого человека! — говорил, гнусавя, посланец Апарисио.

Старик лежал на покрытой кожами постели, больная нога была обернута тканью. При появлении человека с вестью от Апарисио он тотчас заговорил:

— Так вот, передай капитану, что я молю бога об одном: чтобы он даровал мне только один-единственный день жизни — тот день, когда я увижу гибель негодяя Касуса Леутерио. Мое дитя убили, и я похоронил его там, на горе, рядом с матерью Она умерла от горя, потому что ее муж оказался недостойным мужчиной и не сумел отомстить Так оно и есть. Но этот негодяй должен за все заплатить на этом свете.

Глаза капитана от жара неестественно блестели, губы дрожали.

— Я только и живу ради того, чтобы увидеть конец капитана Леутерио.

Приезжий испуганно смотрел на капитана. Бентиньо обратился к нему:

— Я провожу сеньора на участок, там на горе, а ночью сеньор сможет увезти патроны.

Бентиньо вышел в сопровождении посланца Апарисио. Тот сел на коня, а Бентиньо отправился пешком. По пути Виктор сказал Бентиньо:

— Старый Кустодио, видно, протянет недолго. Такие воспаления кончаются «горкой болезнью». Опухает нога — и конец. Вот так-то. А Апарисио чертовски зол на полковника из Жатоба.

Бентиньо стал расспрашивать о брате. Рассеченная Губа был у него, когда он скрывался у полковника Рамальо.

— Капитан после смерти своей матери, царство ей небесное, потерял покой. Негр Висенте сказал мне: «Сеу Виктор, капитану нужен большой бой, чтобы успокоиться». Правда, мать его плохо поступила. Кангасейро нужна молитва, доходящая до бога. А мне говорили, что молитва покойной матери капитана имела большую силу.

Когда они проходили мимо дома мастера, Бентиньо остановился поговорить с Аниньей.

— Алисе на работе, а у меня нет сил взять мотыгу в руки. Боль в пояснице не дает покоя. А что это за человек?

— Покупает сахар. Капитан Кустодио просил показать ему участок на горе. Кажется, хочет продать.

Когда они свернули с дороги, Рассеченная Губа поинтересовался, что это за семья, и спросил:

— Эти люди не знают, что Апарисио — твой брат? Хорошо работает старый Кустодио. Вот почему капитан Апарисио сказал о нем: «Старик из Рокейры — надежный коитеро. Я всегда был спокоен за него. Моя старая мать умерла там, но старик не виноват. Я знаю, чего он хочет, и я это сделаю».

Домисио обрадовался вестям из отряда. Они проговорили до глубокой ночи. Потом переложили груз в горшки, и посланец Апарисио простился. Он поехал к дороге, что идет по берегу Сан-Франсиско. Напротив острова Мирим его будет ждать лодочник. Капитан рассчитывает на эти боеприпасы, и нельзя было задерживаться больше двух дней. Бентиньо и Домисио сидели молча, но думали они об одном и том же — о своей печальной судьбе. Ночью тишина в этом пустынном месте отзывалась болью в их истерзанных сердцах. Первым заговорил Домисио:

— Я все вспоминаю жизнь в Аратикуме, наше детство, отца с матерью, наши несчастья, думаю о судьбе нашей семьи. Видишь, кангасо не совсем убил во мне душу. Я хорошо знаю, что все потеряно, даже не могу больше петь. Да, братишка, все прошло, все кончено. Но вот сейчас я сам не знаю, что творится со мной. Я весь холодею, но не подумай, что это слабость или боязнь смерти. Нет, совсем нет. Умереть я уже мог много раз. Нет, это не страх смерти. Это на что-то похоже, а на что — сам не знаю. Когда я был с Апарисио в каатинге, со мной иногда происходило то же самое. Вот был такой случай: однажды наш отряд расположился под умбураной, чтобы переждать, пока спадет жара. Я улегся на сухих листьях. Даже зверюшки сертана разбежались из этого пекла. Не слышно было пения птиц, вся каатинга словно звенела от палящего солнца. И тогда, братишка, это нашло на меня, я весь трясся как в лихорадке. Сердце билось сильнее, и мне хотелось одного: петь во весь голос, на весь мир свою песню, но она была погребена где-то в глубине души. Мне хотелось петь, и я не мог. Хотелось почувствовать боль своего тела, как в прошлые времена, и я не мог. Ах, Бентиньо, ты не знаешь, что значит так страдать! Когда пуля солдата свалила меня на землю, я почти ничего не чувствовал. Только хотелось пить, очень хотелось пить. А тут я так страдал, что доходил до отчаяния. Я зарывался головой в землю, чтобы парни не заметили по моему лицу, что со мной творится. Земля была горячая, и я ворочался с