Читать книгу - "Французская косичка - Энн Тайлер"

группа чересчур парадно одетых людей, они стояли на лужайке, на их лужайке, под цветущим деревом кизила, которое засохло от старости уже лет двадцать назад. Очень молодой мужчина, очень молодая женщина и две маленькие девочки, младшая прижалась к маминому бедру. При виде детей Робин вздрогнул. Он был потрясен. Они вернулись в прошлое! Он и забыл, какими они были когда-то, но вдруг в один миг все рематериализовались. И Мерси: только поглядите на ее платьице без рукавов и с рюшами, ничего общего с ее нынешними нарядами.

Да и сам Робин на себя не похож – тщедушный неуклюжий паренек с чересчур короткой стрижкой, открывавшей цыплячью шею, а улыбка такая вымученно широкая, что сейчас Робин аж скривился от неловкости. Но все вокруг хором выдохнули: «Огооо!» И даже маленькие внучки: «Огооо!» Потом опять мелькание пятен на экране, а следом Элис, чуть постарше, в пышном розовом сарафанчике. А теперь вообще шьют такие пляжные сарафанчики? Она стояла рядом с велосипедом, на руле завязан такой же розовый бант. Потом Элис и Лили вместе, щурятся на солнце.

Дедуля Веллингтон, похоже, не совсем уловил идею движущихся изображений, потому что почти все сцены напоминали фотографии, персонажи позировали на них как для портрета. Но затем, к 1952 году (крошечный Дэвид на руках у Мерси, вот почему Робин догадался про дату), Лили наконец показала хоть какое-то движение, прокатившись колесом через весь экран и продемонстрировав миру свои трусы. Удивительно, что, глядя на Лили, Робин сразу подумал о Кендл! Хотя ведь Кендл дочь Элис, а вовсе не Лили. Как будто две его внучки по ошибке достались не тем матерям: озорная шалунья Кендл – благоразумной и солидной Элис, а кроткая Серена – Лили, которая была та еще оторва. А Эдди, сын «Мистера Кантри-Клаб», как Робин дразнил Кевина, оказался тем единственным внуком, который любил возиться с Робином в мастерской. Возможно, быть родителем означало учиться, подумал Робин, родительство – это такой урок, как научиться быть совершенно другим человеком. И он улыбнулся, глядя, как Элис собирает клубнику на каком-то поле бог весть где и складывает в жестянку из-под «Криско». Даже без звука он мог воскресить в памяти ее командирский голосок. «Одна в ведерко, одна в рот, одна в ведерко, одна в рот», – приговаривала она, засовывая в рот каждую вторую ягоду.

О, а вот и новый персонаж: дедушка Веллингтон собственной персоной неодобрительно поглядывает на очень маленького Дэвида, цепляющегося за дедову штанину, как будто без нее не удержится на ногах. И новый голос в голове у Робина, голос деда Веллингтона, который недовольно ворчит и придирается к мелочам, когда каждое воскресенье после обеда Робин заглядывает к нему отчитаться о продажах за неделю. К тому времени старик уже не выходил из дома, после первого инфаркта ему было запрещено даже подниматься по лестнице или гулять вокруг квартала, и вся его жизнь свелась к торжественному восседанию вот в этом самом кресле, где он одну за другой смолил «Лаки Страйк» и распекал Робина, донимая своими «а как насчет» и «надо было сделать так». И еще «о чем ты вообще думаешь, черт возьми».

Интересно, кто снимал эту сцену? Не Мерси, потому что вот она появилась в кадре – медленно прошлась по траве, взяла под ручку отца и улыбнулась маленькому Дэвиду. Выходит, это мог быть только сам Робин, хотя с трудом верилось, что ему доверили драгоценную камеру.

– О господи, вы только посмотрите на меня! – вскрикнула Мерси. – У меня прическа как… растрепанный букет. У меня на голове как будто… цветочная корзина!

И Робин оторвался от экрана, посмотрел на Мерси и вдруг увидел, как она постарела. Все еще красотка, даже сейчас, но волосы стали цвета слоновой кости, а ведь все эти годы она казалась ему блондинкой, и нет больше копны буйных локонов, а лишь строгий узел на затылке.

Там были какие-то ограничения в кинокамере, на продолжительность съемки, что ли? Каждая сцена очень короткая. Вот вроде все так и так! А потом пуффф – и уже эдак и эдак! Еще пуфф – и все, прощайте. Вообще все прощай, навсегда. Фильм закончился за несколько минут. Черт, он с удовольствием посмотрел бы подольше. Лили в платье на выпускном, скажем, вылитая принцесса, а рядом с ней Джамп Уоткинс. Или Дэвид, играющий на полу с их старым псом Кэпом. А еще ему особенно понравились кадры чудной недели на озере Дип Крик. Как быстро пролетело время, подумал он, когда экран померк. И не только про фильм.

– Что ж, – крякнул Кевин, – очень интересно!

А Моррис спросил у детей:

– Что скажете, ребята?

И вопрос стал сигналом к прощанию – внуки загомонили, затеяли возню, женщины принялись искать сумочки и разбросанные кроссовки и спрашивать, куда подевалась кукла Кендл. Нет, Дэвид не передумал насчет остаться ночевать у родителей. Нет, никто не хочет еще кусочек торта или картофельного салата или тюльпаны из вазы. И вдруг все уехали.

* * *

Но Мерси ведь не уйдет, правда же? Он, наверное, не переживет, если она решит уйти. Робин стоял рядом с ней на заднем крыльце, они проводили последнюю отъезжающую машину, а он боялся повернуться к жене. Но потом все же отважился. И увидел, что она улыбается ему.

– Какой же ты молодец, что придумал все это, – сказала она.

– Ох… – с облегчением выдохнул он.

– Но обещай мне кое-что.

– Знаю.

– Что ты знаешь?

– Ты не желаешь больше никаких сюрпризов.

– Никогда, – подтвердила она.

– Обещаю.

– Но если ты и так это знал, почему тогда устроил?

– Не знаю почему. Просчитался.

Но вообще-то он понял, потом уже, что на самом деле знал почему. Грета верно сказала: он боялся, что Мерси не захочет праздновать их юбилей.

Но она все так же улыбалась ему.

И когда он предложил: «Пошли в дом?» – ни слова не сказала про то, что ей надо возвращаться в студию.

* * *

Девчонки отлично прибрались в кухне. Все поверхности начисто вытерты, посудомойка уютно гудит. Тюльпаны в столовой чуть свесили головки над краем вазы, словно любуясь своими отражениями в полированной поверхности стола.

В гостиной Робин направился к дивану, а не к своему креслу. Он надеялся, что Мерси сядет рядом с ним. Но она прошла в прихожую за своим узлом со стиркой.

– У тебя в корзине есть что-нибудь белое? – окликнула она.

И он ответил:

– Нет, нет, – хотя на самом деле было.

Мерси ушла вглубь дома, он услышал, как она спускается в подвал.

Со своего места на диване он оглядел опустевшие стулья, вмятины на сиденьях кресел