Читать книгу - "Работа легкой не бывает - Кикуко Цумура"

в него взглядом прищуренных глаз. Ямаэ Ямамото перенес коробку на письменный стол, подключился к вайфаю и открыл браузер. В поисковик, который выскакивал у него при загрузке, он вбил слова «чай мате». «Треклятой работой займись, парень». Но Ямаэ Ямамото проигнорировал меня, прокручивая список сайтов, имеющих отношение к мате, открывая один за другим, вытягивая шею, чтобы лучше разглядеть их, помечая закладками некоторые страницы. Я не сомневалась, что к целям моего наблюдения они не имеют отношения, но на всякий случай увеличила изображение и увидела статью о том, что уругвайцы выпивают ежемесячно более двух килограммов мате. Ого, невольно восхитилась я. Выхлестать столько мате за месяц – это жуть как много.

Ямаэ Ямамото продолжал изучать мате чуть ли не целый час. «Вот потому-то работа у тебя и продвигается так медленно», – наставительно сказала я ему про себя, но тут же осеклась, вспомнив собственные привычки. Для меня обычным делом было, вернувшись домой с работы, убивать драгоценное свободное время, отпущенное мне, за бесконечным просмотром совершенно несущественных вещей в Интернете. Я придвинула к себе блок листочков и записала: «Запомни, каким глупым показался тебе объект, когда впустую тратил время, и сама так не делай».

Я оторвала листочек и сунула в карман.

Собственно говоря, если учесть, чем зарабатывал Ямаэ Ямамото на хлеб, не стоило рубить сплеча, утверждая, что час, проведенный за сбором сведений о мате, был потрачен совершенно впустую. Не знаю, насколько крупным он был писателем, но всякий раз, когда я увеличивала изображение у него на экране, оказывалось, что он пишет что-то новое. Вчера писал о своем любимом ресторане, сегодня – о колониализме. Слова, которые он искал в словаре, тоже были самыми разнообразными – от «коллокативный» до «сверхдостаток». Единственное, что я могла с уверенностью утверждать насчет Ямаэ Ямамото, – он даже не подозревает об оказавшемся у него совершенно запрещенном товаре. Судя по тому, как медленно он продвигался в работе, меланхоличному выражению, с которым изучал свои платежи в банке, и явному отсутствию прогресса с именами в «списке лиц, с которыми надо связаться», у него, безусловно, имелись свои причины для беспокойства, но я никогда не видела, чтобы хоть что-нибудь в его поведении указывало на озабоченность тем, что где-то в его квартире спрятана вожделенная контрабанда.

Как я уже говорила, Ямаэ Ямамото ложился в постель в шесть утра и просыпался в два часа дня. То есть он бодрствовал шестнадцать часов в сутки. Поскольку на работу он не ездил, время его бодрствования было приблизительно равно времени, которое он проводил дома, за исключением двухчасового периода с шести до восьми вечера, когда он обычно отсутствовал. Видимо, в это время он ходил гулять или за продуктами. Просмотр материалов с камер наблюдения, установленных по его привычному пути следования и в его излюбленном супермаркете, был работой госпожи Оидзуми, и она говорила мне, что у него не бывает ни подозрительных встреч, ни других подобных инцидентов. Он просто гулял и размышлял, что бы купить.

Вообще-то я слышала от госпожи Оидзуми, что провести в супермаркете целый час для него дело самое обычное. Она рассказывала, что как-то раз он тридцать минут простоял в отделе консервов, прикидывая, какую из банок кисло-сладких маринованных грибов купить. Он колебался между сравнительно небольшой банкой более дорогих грибов, выращенных в нашей местности, и более вместительной банкой грибов подешевле из Китая. И когда решил выбрать одну и положил ее в свою корзинку, сразу же после этого вернул ее на стеллаж. Он настолько мучился нерешительностью, говорила госпожа Оидзуми, что ее так и подмывало сходить и просто купить ему банку. Насколько я могла судить, лишних денег у госпожи Оидзуми не водилось, так что эти ее слова значили немало. Она работала здесь, чтобы было чем платить за дополнительные занятия дочери, а до того ее уволили с семи других работ на неполный день. Только здесь ей удалось продержаться сравнительно долго. Семь – это своего рода достижение, думала я, не сводя глаз с экранов, когда услышала за спиной голос госпожи Оидзуми:

– Пока, до завтра.

– А, пока… – Я обернулась в кресле и вместо того чтобы спросить, с каких еще работ ее выгнали, сказала: – Кстати, выяснилось, что нам не разрешают получать здесь нашу почту, а я и не знала.

Своим тоном я надеялась дать понять, что на моей прежней работе это разрешалось, и вместе с тем намекнуть, что речь идет о получении чрезвычайно важного документа.

– Хочешь что-то заказать по Интернету? – не моргнув глазом, уточнила госпожа Оидзуми.

– Ну, вообще-то да, так уж получилось.

– А-а. Девушка, которая работала тут до тебя, хотела заказать DVD с аниме, но из-за длинного рабочего дня не могла оформить доставку на дом.

– И что же с ней стало?

– По-моему, взяла паузу ненадолго. Рано или поздно вернется, наверное. – С этими словами госпожа Оидзуми бросила взгляд на стенные часы. – Но я точно знаю, что проблема отчасти в том и заключалась, что это были DVD. В смысле, сотрудник из соседней комнаты однажды заказал чизкейк аж с Хоккайдо, чтобы съесть на работе, а господин Сомэя заказывает флуоресцентные чернила, которыми обычно пользуется.

– Но как же они их получают, если оформлять сюда доставку нельзя?

– Для них заказывает женщина из магазина. – Госпожа Оидзуми снова взглянула на часы, будто ей не терпелось уйти. – Но не более одного товара одной марки, и только то, что она считает по-настоящему нужным заказчикам. До завтра!

Она помахала рукой и унеслась из комнаты. Трудно было понять, какой она человек на самом деле – душевный или черствый. Видимо, сердце у нее доброе, но когда на пути возникают помехи, она становится резкой. И это, если вдуматься, означает, что она нормальный представитель человеческого рода.

Я поставила видео на паузу, вышла из комнаты и поспешила в подвальный магазин, все еще сомневаясь, что услышала от госпожи Оидзуми чистую правду. В любом случае, если ей пора было уходить, значит, близилось время моего ужина. Точно так же, как и вчера, сегодня в обеденное время магазин был тускло освещен. Но теперь, как следует осмотревшись по сторонам, я увидела и скопление флуоресцентных чернил в углу секции с канцелярией, и свисающее со стойки с колготками и мужскими носками объявление: «Чизкейк за полцены! С истекающим сроком годности». На всех карандашах изображались созвездия, как на сувенирах из планетария, а все бумажные платочки были одной конкретной марки и рекламировались как «любезные носу». Имелись здесь и большие упаковки чистых DVD, и запасы очень