Читать книгу - "История одного поколения - Олег Валентинович Суворов"

— А где мы соберемся? — спросила Маруся.

— Да хотя бы здесь.

— А если я куда-нибудь перееду? — усмехнулся Корницкий, родители которого были евреями и чуть ли не с детства готовили сына к эмиграции, заставляя зубрить английский.

— Тогда у памятника народным ополченцам, когда до встречи Нового года останется ровно шесть часов, — нашелся Князев. Памятник находился в центре небольшого сквера прямо под окнами квартиры Корницкого. — Ну что, все согласны?

— Согласны!

В тот момент идея казалась абсолютно нереальной, поэтому клятва была легко принесена и тут же забыта, вино выпито, и вечеринка покатилась дальше, постепенно набирая обороты.

Однако мы не будем рассказывать о том, как через пару часов Сергей Иванов, явно не рассчитав силы, долго и нудно блевал с балкона; как Михаил заперся с Марусей в ванной, в то время как Юрий целовался с Натальей прямо в гостиной; как Антонина, предварительно позвонив родителям, собралась домой, а Эдуард и Никита наперебой стали набиваться ей в провожатые; как Анатолий чуть было не подрался с Петром; как незаметно исчезла Полина Василенко; как Игорь Попов пел блатные песни, а Алексей Гурский читал самые откровенные отрывки из своего «Поручика Ржевского»; как захмелевший Князев, по-прежнему слоняясь по комнатам, по очереди приглашал всех девушек к себе в гости и в конце концов чуть было не сцепился с Вадимом Гриневым из-за Веры Кравец, которая ему совсем не нравилась.

В конце концов, мы уже достаточно познакомились с нашими будущими героями, поэтому предоставим им возможность спокойно догуливать этот незабываемый вечер без авторской опеки!

Глава 2

СКРОМНЫЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ РАДОСТИ

— Осторожнее вези, кретин! — отчаянно возопили Михаил Ястребов и Никита Дубовик, услышав опасный звяк бутылок и дружно, хотя и с разных сторон, бросаясь придержать ящик с пивом, стоявший на детских санках, которые, пыхтя и отдуваясь, тащил Алексей Гурский.

Уже почти пять дней бывшие одноклассники пьянствовали в подмосковном доме отдыха под Клином, наслаждаясь долгожданной свободой от учебы и родителей. Первая в их жизни зимняя сессия была успешно сдана, и начались студенческие каникулы. Год назад все трое успешно поступили с первого раза: Михаил — на факультет журналистики МГУ, Никита — на международное отделение Финансового института, а Алексей, не пройдя творческого конкурса в Литературный институт, был вынужден приткнуться в первый попавшийся технический вуз, находившийся неподалеку от его дома — таковым оказался Автодорожный институт. Путевки в дом отдыха доставал отец Никиты. Он же снабдил сына таким количеством денег, что будущий финансист щедро спонсировал непрерывную попойку, благодаря которой время проходило быстро и весело.

Начав пить сразу после поселения в одном номере: «С приездом!» и «За успешное окончание сессии!», — приятели не останавливались ни на один день, установив для себя четкий распорядок дня. Сразу после завтрака они шли играть в футбол с соседями по корпусу и азартно гоняли мяч по заснеженной площадке до самого обеда. Затем, покуривая, валялись на кроватях, разыгрывая в карты, кому идти в поселковый магазин за портвейном и закуской — кильками в томатном соусе. Часов в пять открывалась первая бутылка, через пятнадцать минут вторая — и так продолжалось до ужина, после которого один из «сокамерников», спьяну проваливаясь по дороге во все окрестные сугробы, темной и холодной дорогой бежал в магазин пополнять запасы, стремясь успеть до закрытия — то есть до восьми часов вечера. Двое других, оставшись в теплой и прокуренной комнате, слушали магнитофон и нетерпеливо поджидали.

После возвращения гонца пьянка продолжалась по нарастающей примерно до десяти вечера, после чего друзья начинали собираться — то есть надевали чистые рубашки и свои лучшие свитера. Особенно отличался Никита, щеголявший в белоснежном американском свитере с красивой эмблемой в виде орла и надписью «Apollo». Прихватив с собой магнитофон и несколько кассет с записями «Аббы», «Бони М», «Смоки», приятели направлялись в соседний корпус. Там, в холле второго этажа, студенческая молодежь устраивала танцы, которые, как правило, продолжались до полуночи, после чего дежурная по корпусу включала свет и разгоняла всех по своим номерам.

Михаил и Никита умели знакомиться и ухаживать за девушками, азартно соревнуясь и ревниво следя за успехами друг друга. Однако дальше тесных объятий, страстных поцелуев на лестничной площадке, проводов до самых дверей номера, за которыми похрапывали соседки, и утренней болтовни за завтраком ни у одного из них дело пока не заходило. Некрасивый и застенчивый Алексей, как правило, не танцевал, а сидел где-нибудь в кресле и отчаянно завидовал приятелям.

— Я понял, в чем дело! — заявил Михаил как-то утром, обращаясь к Никите. — Мы с тобой действуем порознь, и поэтому у нас ничего не получается.

— Что ты имеешь в виду? — бреясь у зеркала, поинтересовался Дубовик.

— Надо снимать не кому какая понравится, а обязательно подруг, — терпеливо пояснил Михаил. — А то что же выходит — моя из одного корпуса, твоя — из другого, и у каждой своя соседка. Естественно, что они стесняются приглашать нас к себе или идти ночевать к нам. А вот если бы мы сняли сразу двух подруг…

— А еще лучше — трех! — вступил в разговор Алексей, на что Михаил неопределенно мотнул головой, продолжая развивать удачно найденную тему:

— …Или трех, тогда дело было бы в шляпе. Более того, мы бы могли разделиться: одна пара — в один номер, вторая — в другой. Что скажешь?

— Может, нам лучше заняться третьекурсницами? — предложил Гурский. — Я сегодня видел в холле трех новеньких и даже успел узнать, что они из инженерно-физического. Одна так просто красавица…

От столь неожиданного нахальства, выраженного в местоимении «нам», Михаил и Никита удивленно переглянулись.

— Нет, двадцатилетними старухами мы заниматься не будем, — отмахнулся Михаил и снова обратился к Никите: — Ну, что скажешь, Дробовик?

— Идея неплохая, и я, в принципе, согласен, — заявил тот, натирая щеки душистым одеколоном, — проблема лишь в том, где найти одинаково симпатичных подруг? Практически всегда одна лучше, другая — хуже.

— Ничего, — утешил его Ястребов, — я, кажется, уже присмотрел подходящий вариант…