Читать книгу - "Бестеневая лампа - Иван Панкратов"

class="p1">Писарь, не будь дураком, когда запахло жареным, взял шприц, набрал в него бензин и уколол себе в голень — в лучших тюремных традициях. Спустя несколько часов уже был в госпитале с сильными болями в ноге. Виктор его принял, осмотрел, пропунктировал и даже из точки укола почувствовал запах. Спросил — тот не признался. Прооперировал — после разреза вонь стала на порядок больше.

Что ж, в армии все регламентировано. Доктор написал рапорт, потребовал объяснительную — там все было по тексту как обычно, что-то вроде «это не я, само ветром надуло». А дальше по цепочке документы ушли в ФСБ, и через два дня следователь забрал неудавшегося хитреца прямо из перевязочной, надев на него наручники и не особо обращая внимания на хромоту.

Мамаша примчалась за четыре тысячи километров через сутки. Сначала, как положено, отправилась к командиру госпиталя с претензиями, потом в отделение. «Засужу, сволочи, сына убиваете, он ни в чем не виноват, оклеветали дитятку», — опять-таки ничего нового Платонов не услышал. Пришлось повторять все еще раз — до этого излагал следователю на бумаге.

— На коже правой голени у него был обнаружен след от свежего укола… На разрезе отчетливый запах из раны… Признаки химического повреждения тканей… — подбирал он слова попонятнее. — Все, кто в операционной был, подтвердили. Да вы что, думаете, я ему сам в ногу бензин плеснул, что ли?!…

Мать то затихала и слушала, то плакала. И с одной стороны, Виктор понимал ее прекрасно — никто от своих детей таких выкрутасов не ждет. Но, с другой стороны, тут не спорить надо с врачом, а что-то предпринимать. Адвокат какой-никакой, например. Ну или попытаться возместить ущерб от проданных налево проездных. Но просто сидеть на кушетке в кабинете хирурга, лить слезы и обвинять всех вокруг — бестолковое занятие.

Опустошив стакан воды, она стала поспокойнее. Платонов рассказал ей, как найти военно-следственный комитет и к кому там можно обратиться. Сам он вспоминал эти мрачные коридоры с обшарпанными стенами не то, чтобы с содроганием, но без особой радости. Время от времени каждый второй врач оказывался там на допросе в качестве свидетеля — пояснения по жалобам пациентов и их близких ему приходилось давать время от времени. Суровые и одновременно безразличные лица следователей, изучавших твои записи в историях болезни, оптимизма в жизни не добавляли.

Вздохнув, она встала, машинально поправила на кушетке армейскую бело-синюю простыню и молча вышла, не попрощавшись и не поблагодарив. Виктор пожал плечами, взял в руку телефон — и в эту же секунду прилетела смс.

Он прочитал ее и в который раз за последние пару месяцев физически ощутил где-то в груди легкое трепетание на грани с болью — неприятное и волнительно-пугающее.

«Ты опять там с какой-то бабой?»

— Да, — ответил Платонов в пустоту ординаторской. — Вот ушла только что.

Он хотел перезвонить, но тут в дверь постучали. С некоторой долей облегчения Платонов решил сначала узнать, в чем дело, а потом разбираться со звонками и смс.

Вошла знакомая фельдшерица Вера из расположенной рядом части. Запах духов и машинного масла, наращённые ресницы из-под камуфляжной кепки, погоны прапорщика, юбка короче, чем положено по уставу, черные балетки с какими-то розочками.

— Глянете, Виктор Сергеевич? — без особых предисловий спросила она. Платонов пожал плечами — мол, почему бы и нет. — Жданов, заходи, — громко позвала она кого-то из-за двери.

Слегка прихрамывая, вошел солдат. Молодой парень в явно большом для него камуфляже мял в руке кепку и пытался стоять, вытянувшись, но больная нога не очень к этому располагала.

— В медицинских учреждениях команда «смирно» не подается, — махнул рукой Платонов. — Не напрягайся. Только прибыл?

— Да, вчера с поезда, — за Жданова ответила Вера. — Ехали почти шесть дней — а этот где-то в эшелоне умудрился берцами ногу натереть, как после марш-броска. Температурит немного, хромает. А медпункт забит больным пополнением.

Платонов кивнул, понимая. Вере хватает простывших в плацкарте новобранцев — этого проще привезти сюда.

— Ближе подойди, — подозвал он Жданова. — Рассказывай.

Солдат сделал несколько осторожных шагов, остановился у стола, положил кепку на кушетку.

— Ну… Это я еще на гражданке натер… Мы ехали, а берцы тесные… И я там еще ударился…

Пока пациент складывал слова в предложения, Платонов смотрел то на него, то на розочки на балетках каким-то отрешенным взглядом

(ты там с какой-то бабой)

и хотел оказаться где-то далеко-далеко, в лесу или на берегу моря, чтобы там не ловил телефон, чтобы никто не звонил и не писал всякую чушь, чтобы все было как лет десять назад или больше…

— А что ж ты худой такой? — не удержался от вопроса Платонов, когда вернулся с небес на землю. — Спортом не занимался на гражданке? Хотя бы для себя.

Жданов прекратил мямлить про свои натертые ноги и замолчал. И Платонов вдруг увидел, как внутри у парня что-то натянулось, словно струна, он глубоко вдохнул и с горящими глазами ответил:

— Почему не занимался? Занимался. Я чемпион Саратовской области по Каунтер-Страйку.

Платонов ожидал всего. Бег, футбол, шахматы. Фитнес какой-нибудь, наконец. Даже йогу. Но это…

Он встретился глазами с Верой и понял, что с трудом сдерживается от того, чтобы не засмеяться. Машинально прикрыв ладонью рот, он постарался изобразить на лице какую-то мыслительную работу, подвинул к себе медицинскую книжку и написал направление на госпитализацию. Вера взяла ее, толкнула Жданова в спину со словами «Ну ты чемпион, капец…» и вышла с ним за дверь.

Телефон на столе жужукнул. Смс. Платонов вздохнул, посмотрел на экран. Нет, это не жена. Это Алёна.

«Жду у ворот».

— Если сейчас позвоню Ларисе — никакого обеда не получится, — вслух сказал он сам себе. — Минимум час придется слушать. Может, потом?

Странно было спрашивать разрешения и ждать совета от самого себя, тем более, если знаешь, что день пропал, и поэтому взять надо от него все, что только возможно. Он повесил халат в шкаф и вышел на улицу.

Джип, действительно, стоял прямо у ворот, напротив шлагбаума. Платонов постоянно делал Алёне замечания на эту тему, но она вела себя, как настоящая блондинка — останавливалась, нажимала кнопку «аварийки», включала музыку погромче и делала вид, что не слышит ничего, если к ней подходила вахтерша и просила убрать автомобиль.

— По антитеррору — нельзя здесь стоять, — сказал Платонов, садясь на переднее сиденье. — Сколько раз говорил…

Алёна молча наклонилась к нему, сделала губы уточкой. Он поцеловал и продолжил:

— А если «Скорая» приедет?

— Витя! — отодвинулась она почти к самой двери. — Ну ты дурак? Я же в машине. Отъеду. Ты голодный?

«Вот как она это делает? — удивился Платонов. — И поцеловать, и дураком назвать, и поесть предложить. И все за пять секунд».

— Да, не помешало бы перекусить, — кивнул он в ответ и тут же понял, какой запах почувствовал в машине, когда садился — запах шашлыка. Оглянулся — точно, на заднем сиденье лежал пакет.

Алёна улыбнулась.

— На речку?

— На речку.

Ехать было минут семь. Она умело срезала по каким-то дворам, выехала на берег и медленно продвигалась вдоль, высматривая место почище и поспокойнее. Река, не широкая и не узкая, катила свои грязные воды под обрывистым берегом; несколько парочек в машинах попались им по пути. Алёна бурчала под нос, проклиная тех, кто занял удобные места; Платонов молчал, глядя в небо и прислушиваясь к телефону в кармане — каждую секунду он ждал звонка или сообщения с очередными проклятиями.

Тем временем Алёна включила радио. Что-то бестолковое полилось в уши, вытесняя дурные мысли. Платонов повернул голову, взглянул на освещенный профиль водителя. Суровый взгляд, тщательно уложенные волосы, пальцы с длинными ухоженными ногтями на кожаном руле; она еле слышно подпевала какой-то песне и крутила головой в поисках места. Нога в туфле на шпильке нежно, но уверенно лежала на педали газа.

«Как она водит на таких каблуках?», — подумал он и, видимо, совершенно автоматически пожал при этом плечами, потому что Алёна увидела это движение, взглянула на него и спросила:

— У тебя все нормально?

Платонов приподнял брови в немом вопросе.

— Просто ты в маске пришел.

Платонов попытался посмотреть вниз, увидел какое-то белое пятно чуть пониже подбородка, потрогал. Маска. Марлевая. С завязками на шее. Как вышел из операционной перед беседой с мамой