Читать книгу - "Ошибочная версия - Василий Лазерко"

— Он сказал, что ему все равно кто будет его защищать, только, чтобы это был опытный защитник.

— Опытный? Интересный субъект. Деньги платить, как я понимаю, не хочет. А защитника требует опытного. Хорошо. Разберемся по ходу дела. Не он первый, не он последний.

— Договорились. Встречаемся у входа в ИВС.

Трегубов напечатал постановление о привлечении в качестве обвиняемого и постановление о применении меры пресечения в отношении Болотного. Собрал нужные процессуальные бланки. И, созвонившись с Селезневой, поехал в прокуратуру.

Там он пробыл буквально несколько минут. Поскольку Селезнева была в курсе этого дела, то довольно быстро санкционировала арест Болотного на два месяца.

Через час адвокат и следователь встретились у входа в РУВД, где находится ИВС. Кто не знает, что это такое, то могу объяснить: ИВС — изолятор временного содержания. Люди постарше могут вспомнить, что раньше его называли КПЗ — камеры предварительного заключения. Но в связи с тем, что там обычно содержатся не только задержанные по подозрению в совершении преступлений или арестованные за их совершение, а также обвиняемые, числящиеся за судом, но и задержанные за совершение административных правонарушений, это подразделение в системе МВД переименовали. А может и по другой причине. Но какая, в общем, разница, как его называют. Главное, что в настоящее время Болотный находился там.

Уже в кабинете для допросов Байкевич заявила, что перед допросом ей необходимо будет переговорить с подозреваемым наедине. Трегубов не возражал. Тем более, что такое право у защитника закреплено в УПК. Поэтому, когда в кабинет ввели Болотного, он сообщил ему:

— Вот, ты хотел опытного адвоката — защитника. Познакомьтесь. Защитник заявила ходатайство переговорить с тобой наедине. Ты не возражаешь?

— Нет, конечно. Хоть в этом следак идешь мне на встречу.

Трегубов собрал со стола документы по настоящему уголовному делу и вышел в коридор.

— Я — адвокат юридической консультации Байкевич. Имя и отчество в данном случае не обязательны. Называйте меня просто — адвокат или защитник. А Вы, как я понимаю, — она взглянула мельком в свои записи, — Болотный Андрей Юрьевич?

— Все верно.

— Вы не против того, чтобы Ваши интересы защищала я?

— Согласен, — мельком взглянув на закрытую дверь кабинета, как будто убеждаясь, что никто, кроме защитника его не слышит, Болотный продолжил. — Чтобы не было между нами непоняток, сразу скажу, что я ни в чем не виновен. Меня подставляют эти волки и хотят сделать паровозом по делу. Я этого Ивана вообще пальцем не тронул. Это литовец со своей шмарой на меня наезжают. Нужно провести очные ставки с ними. Обязательно. И я докажу, что они оговаривают меня.

— Успокойтесь. Все проведем в свое время. Значит, Вы не причастны к причинению смерти Жаркевича?

— Так я же все время это талдычу. Но мне не верят. Слушают этих недоносков.

— Скажите, Вы были на месте происшествия?

— Был. Но Ивана не избивал. Это сделали Мельникайте и его ухажорка.

— Хорошо. Пока мы будем исходить из этого. Но я, как Ваш защитник, хочу посоветовать сейчас, по крайней мере, в начале следствия, не давать никаких показаний.

— Как в начале следствия? Это уже тянется больше года. Меня несколько раз допрашивали. Я давал показания. А теперь, что, отказаться от них?

— Так Вас уже допрашивали? И без защитника?

— Ну, так я об этом и говорю. Правда, меня допрашивали, как свидетеля. А у свидетеля нет защитника.

— Почему нет? У всех участников процесса, кроме следователя, конечно же, может быть защитник или представитель. Но вернемся к нашему делу. Так расскажите коротко, какие показания Вы давали.

— Я же говорю, что пришел к Ивану в гости. А там разборки начались между ним и Мельникайте. Потом вмешалась и его ухажорка, Эльвирка — задирка. Они вдвоем били Жаркевича. А потом еще голыми проводами водили по телу Ивана. Я же его пальцем не тронул. И ушел оттуда.

— Так это было в доме у потерпевшего?

— Ну, да. Только не в доме, а в квартире.

— Хорошо. Я поняла. Тогда давайте только такие показания. И не меняйте их. Это может быть не правильно понято потом.

— Понял. Я же так и говорю все время. А мне следаки не верят.

— Так, что это не первый следователь по делу?

— Конечно. Это уже, если я не ошибаюсь, третий. Меняются они довольно быстро. Наверное, не справляются.

— Значит, мы договорились. И не волнуйтесь. Все будет хорошо. Как я понимаю, следователь будет предъявлять Вам обвинение по тяжкой статье. А это означает, что прокурор арестует Вас. Поэтому будьте к этому готовы.

— Не понял. Какое обвинение? Какой арест? А для чего тогда Вы здесь?

— Я здесь для того, чтобы помочь Вам выпутаться из этой неприятной ситуации. Но сразу сделать это мы не сможем. Такова наша судебная и следственная практика. Ничего не поделаешь.

— Что за практика такая, чтобы невиновный парился на нарах, а те, кто совершил преступление, гуляли на свободе!?

Адвокат сделала вид, что не слышит бормотания подзащитного, и делала какие-то записи на листе бумаги.

Болотный некоторое время посидел молча, тупо уставившись в пол. Потом как-то отрешенно сказал:

— Хорошо. Какое — то время я посижу. Но потом меня должны будут выпустить. А тех двоих уродов посадить на мое место.

— Посмотрим. Про них я ничего не могу сказать. Но Вам я постараюсь помочь. Верьте мне.

С этими словами Байкевич поднялась и подошла к двери, чтобы позвать следователя. Но дверь сама открылась. На пороге стоял Трегубов.

В голове у адвоката даже мелькнула шальная мысль о том, что тот стоял и подслушивал ее разговор с Болотным. Но она отогнала ее, как совсем уж несуразную.

«Зачем это ему?».

— Ну, что все в порядке? Мы можем продолжать?

— Да, конечно. Мы готовы к бою. И не забудьте ознакомить меня с предыдущими показаниями моего подзащитного. Ведь Вы не сказали мне, что его уже допрашивали по настоящему делу.

— Так уж и к бою? Может, все-таки правду будешь говорить, а, Болотный? — Обращаясь к задержанному, спросил Трегубов, усаживаясь за стол и раскладывая на нем документы. — А с показаниями его я Вас ознакомлю обязательно, — сказал он, обращаясь уже к защитнику. — Могу ксерокопировать их.

— Было бы не плохо.

— Я и так говорю правду, — заверил Болотный. — Только мне, я смотрю, не очень — то верят. А верят этим извращенцам.

— Хорошо. Начнем.

После допроса Болотного в качестве подозреваемого, в ходе которого тот повторил свои показания, которые давал ранее, Трегубов предъявил ему обвинение в совершении