Читать книгу - "Чувство и чувствительность - Джейн Остин"

-Если такая ясная погода будет стоять и дальше, — заметила миссис Дженнингс, когда они встретились за завтраком на следующее утро, — сэр Джон навряд ли пожелает уехать из Бартона и на той неделе. Ведь заядлому охотнику упустить даже день всегда такая досада. Бедняги! Я очень жалею, когда что-нибудь мешает их забаве. Так они огорчаются!

— Это правда! — вскричала Марианна повеселевшим голосом и подбежала к окну взглянуть на небо. — Как я не подумала! Да, такая погода многих охотников удержит в деревне.

Слова миссис Дженнингс пришлись как нельзя вовремя, и к Марианне вернулось отличное расположение духа.

— Да, для них погода стоит чудесная, — продолжала она, вновь садясь за стол с сияющим от счастья лицом. — Как должны они ей радоваться! (Ее лицо немного омрачилось.) Но долго ведь она не продлится. В это время года и после таких дождей перемена должна наступить очень скоро. Воцарится холод и, вероятно, жестокий. Еще день-два, пожалуй, но такое редкое тепло не замедлит кончиться. Быть может, уже сегодня к вечеру все замерзнет!

— Ну, во всяком случае, — сказала Элинор, боясь, как бы миссис Дженнингс не прочитала мысли ее сестры с такой же легкостью, как она сама, — мы увидим сэра Джона и леди Мидлтон в городе не позже конца будущей недели.

— Да, душечка, за это я поручусь. Мэри всегда умеет поставить на своем.

«А теперь, — мысленно заключила Элинор, — она напишет в Комбе, чтобы успеть к первой же почте».

Но если Марианна так и поступила, письмо было написано и отослано в такой тайне, что Элинор этого не узнала, хотя и следила за сестрой. Так или иначе, спокойной себя Элинор чувствовать не могла, и все же, видя Марианну вновь веселой, не могла она и слишком предаваться тревоге. А Марианна была очень весела, радовалась теплой погоде и еще более радовалась холодам, скорого наступления которых ожидала.

Утром они главным образом объезжали дома знакомых миссис Дженнингс, оставляя визитные карточки, чтобы оповестить их о ее возвращении в город, и все это время Марианна бдительно следила за направлением ветра, высматривала перемены в небе и воображала перемены в воздухе.

— Не находишь ли ты, Элинор, что сейчас холоднее, чем утром? Право же! У меня руки мерзнут даже в муфте. Вчера, мне кажется, было теплее. И тучи как будто расходятся, вот-вот выглянет солнце, и вечер будет ясный.

Элинор это и смешило и огорчало. Но Марианна упорствовала и каждый вечер в пылании огня, а каждое утро — в состоянии неба видела несомненные признаки наступающих холодов.

У них с Элинор было не больше причин досадовать на образ жизни миссис Дженнингс и круг ее знакомых, чем на ее обхождение с ними, неизменно ласковое и заботливое. В доме у нее все было поставлено на широкую ногу, и, если исключить нескольких старинных друзей из Сити, с которыми она, к большому сожалению леди Мидлтон, и не подумала порвать, среди тех, с кем она обменивалась визитами, не было никого, чье знакомство могло бы показаться нежелательным ее молодым гостьям. Радуясь, что эти ее опасения оказались напрасными, Элинор охотно терпела скуку званых вечеров и дома у миссис Дженнингс, и у ее друзей, где единственным занятием были карты, ее нисколько не привлекавшие.

Полковник Брэндон, приглашенный бывать у них запросто, навещал их почти ежедневно. Он приезжал, чтобы смотреть на Марианну беседовать с Элинор, которой эти разговоры нередко доставляли больше удовольствия, чем все остальные события дня. Но она с беспокойством убеждалась в постоянстве его чувства к ее сестре и боялась, что оно становится все более сильным. Ей было тягостно видеть, с какой тоской он часто следил за Марианной, и, бесспорно, он стал гораздо печальнее, чем казался в Бартоне.

Примерно через неделю после их приезда не осталось никаких сомнений, что Уиллоби тоже в столице. Когда они вернулись с утренней прогулки в экипаже, на столе лежала его карточка.

— Великий Боже! — вскричала Марианна. — Он приходил, пока мы катались!

Элинор, успокоенная тем, что он, во всяком случае в Лондоне, осмелилась сказать:

— Разумеется, он заедет завтра утром.

Но Марианна, казалось, не слышала ее и поспешила скрыться с бесценной карточкой, увидев миссис Дженнингс.

Если Элинор воспрянула духом, то к ее сестре сторицей вернулось прежнее волнение. С этой минуты она не могла думать ни о чем другом, и, ежечасно ожидая увидеть его, не была способна ничем заняться. На следующее утро она настояла на том, что останется дома.

Элинор поехала с миссис Дженнингс, но ее мысли все время возвращались к тому, что происходило в доме на Беркли-стрит во время ее отсутствия. Однако по возвращении одного взгляда было достаточно, чтобы понять — Уиллоби вторично с визитом не пришел. В эту минуту принесли записку и положили на стол.

— Это мне! — воскликнула Марианна, делая поспешный шаг вперед.

— Нет, мисс, госпоже.

Но Марианна все же схватила записку.

— Да, правда, она адресована миссис Дженнингс! Какая досада!

— Значит, ты ждешь письма? — спросила Элинор, не в силах сдерживаться долее.

— Да… быть может, немножко…

— Ты мне не доверяешь, Марианна, — после некоторого молчания сказала Элинор.

— Ах, Элинор, такой упрек — и от тебя! Ведь сама ты никому не доверяешь!

— Я? — воскликнула Элинор в некотором смущении. — Но, право, Марианна, мне нечего сказать.

— И мне нечего! — с силой возразила Марианна. — Следовательно, мы в одном положении. Нам обеим нечего сказать: тебе, потому что ты молчишь, и мне, потому что я ничего не скрываю!

Элинор, удрученная этим обвинением в скрытности, которое у нее не было права опровергнуть, не знала, как теперь добиться откровенности от Марианны.

Но тут вошла миссис Дженнингс и, когда ей вручили записку, прочла ее вслух. Леди Мидлтон оповещала, что накануне ночью они прибыли к себе на Кондуит-стрит, и приглашала мать и кузин пожаловать к ним вечером. Дела сэра Джона и ее сильная простуда не позволили им самим заехать на Беркли-стрит. Приглашение было принято. Но когда приблизился назначенный час, хотя простая вежливость требовала, чтобы они обе сопровождали миссис Дженнингс, Элинор не без труда удалось добиться, чтобы Марианна поехала с ними; та, все еще не увидевшись с Уиллоби, была не только не склонна искать развлечений вне дома, но к тому же опасалась, что он опять заедет в ее отсутствие.