Читать книгу - "Властитель душ - Ирен Немировски"

Их спутницы, судя по всему, были законными супругами — нарядные, увешанные драгоценностями и горделиво выставлявшие их напоказ, как все порядочные женщины. Роскошь досталась им без усилий, она само собой разумелась, точно так же, как счет в банке или право наследования, благодаря которому жемчуга и бриллианты становились не блестящим украшением, а весомой, основательной ценностью. Для любовницы каждая брошь, каждое кольцо — память о выигранной битве, медаль, полученная в сражении под шквальным огнем. Законные жены носят бриллианты, как орден Почетного легиона, доставшийся благодаря связям и ловким интригам. Его надевают с полным равнодушием, чтобы только не отличаться от других.

«Эти сытые», — подумал Дарио.

При первом взгляде на человека он сразу относил его либо к сытым, либо к голодным.

Дамы тоже беседовали между собой; голоса звучали визгливо, поскольку бедняжки старались перекричать оркестр. Дарио слышал их, не вслушиваясь, досадуя на опоздание Надин. Внезапно он различил свое имя: «Дарио Асфар… доктор Асфар…», одна из женщин назвала его даже «профессор Асфар». Он сразу насторожился. Дамы беседовали о нем.

— Он вышел из моды, — сказала одна из них резким безапелляционным тоном, каким светская женщина всегда говорит о том, чего совершенно не знает, искупая невежество заносчивостью.

Дарио мягко склонил голову и медленно поворачивал в руках бокал шампанского, едва омочив в нем губы. Теперь он вслушивался в женские голоса со страстным интересом; болтовня, подслушанная среди шума толпы, перестала быть для него пустым щебетом безмозглых сплетниц. Он услышал приговор, которого боялся последние четыре года, безжалостный для человека, живущего за счет других — за счет их маний, пристрастий, обольщений, — смертный приговор для шарлатана. У Дарио хватало цинизма, чтобы в разговоре с самим собой называть вещи своими именами.

«Итак, я вышел из моды».

Новый удар судьбы не лишил его чувства собственного достоинства. Он холодно рассматривал соседок. Фиолетовый отблеск ложился на крашеные лица. Одна была мордастой, грузной, с полными розовыми щеками и маленьким жестким ртом — над верхней губой темно-красной помадой нарочно выведен изгиб в виде лука Купидона. Она наклонялась, и в разрезе золотистого платья виднелась полная напудренная грудь. Светлые волосы причесаны, как у маленькой девочки, с мелкими завитушками на висках. Вторая — высокая, худая, с длинной шеей, обмотанной в несколько рядов жемчужным ожерельем, с неуклюжими резкими движениями. Беседуя, дамы следили за танцующими мужчинами. Тяжелым, высокомерным и сластолюбивым взглядом. Их глаза, словно чувственные губы, тянулись к мужским фигурам, ощупывали, сравнивали, перебирали. Молодой человек, повторяя фигуру танца, на секунду задержался возле их столика, и они оглядывали его как истинные знатоки, удовлетворенно и со вкусом, — так старичок гурман предвкушает любимое блюдо: мысленно уже смакует его и спокойно и радостно сознает, что, стоит захотеть, повар опять его приготовит.

Глядя на юношу, дамы замолчали. Когда он исчез из их поля зрения, вернулись к прерванной беседе.

— Одно время, бесспорно, ходить на его сеансы считалось престижным.

— Взгляните на даму в розовом платье. Это Лили. Боже мой, как она растолстела, бедняжка! А итальянский мальчик, что пришел с ней, недурен.

— Разумеется, Асфар — шарлатан. Расскажу один случай, это чистая правда. Сын одной моей знакомой пришел к Дарио Асфару, и тот заломил такую цену! Точно сейчас не скажу, но, кажется, пять-шесть тысяч за несколько сеансов. Мальчик небогат и попробовал торговаться. Так Асфар нахально ему ответил, что лечение подействует только в том случае, если пациент совершит невероятное усилие, принесет жертву. И раз он небогат, самой тяжелой жертвой для него будет потеря крупной суммы денег.

— Он не сказал ничего нового. Это азы психоанализа.

— Да, но психоанализ — серьезная научная теория. Что же касается «Асфара — властителя душ», то никто понятия не имеет, откуда он взялся!

Оркестр заиграл с удвоенной силой, и разговора не стало слышно. Дарио, стараясь держаться в тени, вынужден был придвинуться ближе.

Он разобрал:

— Анриетт уже полгода испытывает отвращение к мужчинам. Она призналась мне под страшным секретом. Не выносит ни мужа, ни любовника. Мучается ужасно. Ее так жалко! Молодая женщина, тем более в возрасте, не должна упускать ни минуты наслаждения.

— Бедняжка…

— С другой стороны, какие страдания? Живешь спокойно, ничего тебе не нужно, чем плохо? Она сначала обратилась к крупному психоаналитику Венской школы…

— Я не верю в психоанализ, он устарел.

— Лично я, слава Богу, никогда не имела дела с психоаналитиками, — сказала блондинка, положив холеную в кольцах руку на свою белоснежную соблазнительную грудь, что мирно вздымалась и опускалась. Эта дама сидела к Дарио совсем близко.

— И что же Анриетт? Ее вылечили? — с жадностью выспрашивала брюнетка в красном платье. От жары краски на ее лице потекли, она выглядела такой, какой, очевидно, и являлась в действительности: испитой, сумрачной, голодной.

— Дарио Асфар, должно быть, сказочно богат, — пробормотала блондинка, не отвечая на вопрос приятельницы.

— Ничего подобного, он весьма стеснен в средствах.

— Кто же теперь ему заплатит столько? Все дело в кризисе. Я-то лечусь у нашего домашнего врача, славного доктора Женжамбра, по шестьдесят франков за визит, он принимал роды еще у моей свекрови. И чувствую себя прекрасно.

— И правильно. Чужаки только грабят и обманывают нас.

— А вы знаете, появился новый доктор, говорят, замечательный, лечит все болезни гипнозом, теперь все им увлекаются.

— А какие болезни?

— Все болезни, я думаю.

— Кто вам его порекомендовал?

— По правде говоря, не помню. Я достану его адрес, если вам понадобится. Имейте в виду, он молод, очень красив. И только что вошел в моду.

Дарио тихонько вздохнул. Наливая шампанского, пролил на скатерть. Мода. Вышел из моды. Скудоумные курицы, паршивые дуры. Еще десяток попугайчиков услышит их и примется повторять: «Анриетт Дюран больше не лечится у Дарио Асфара. Нет, больше никто не ходит к Дарио Ас-фару». И этого достаточно, чтобы его погубить. Как актера, как содержателя кабаре, как девку…

Он думал: «В действительности я никогда их не обманывал, даже помогал, лечил, только назначал высокую цену. Этого они не могут мне простить. Хотя, если Бог продлит мои дни, они мне еще заплатят, и не раз!»