Читать книгу - "Записки из мертвого дома - Федор Достоевский"

На третий день праздника, вечером, состоялось представлениев нашем театре. Предварительных хлопот по устройству, вероятно, было много, ноактеры взяли все на себя, так что все мы, остальные, и не знали: в какомположении дело? что именно делается? даже хорошенько не знали, что будетпредставляться. Актеры все эти три дня, выходя на работу, старались как можно болеедобыть костюмов. Баклушин, встречаясь со мной, только прищелкивал пальцами отудовольствия. Кажется, и на плац-майора нашел порядочный стих. Впрочем, намбыло совершенно неизвестно, знал ли он о театре. Если знал, то позволил ли егоформально или только решился молчать, махнув рукой на арестантскую затею иподтвердив, разумеется, чтоб все было по возможности в порядке? Я думаю, онзнал о театре, не мог не знать; но вмешиваться не хотел, понимая, что можетбыть хуже, если он запретит: арестанты начнут шалить, пьянствовать, так чтогораздо лучше, если чем-нибудь займутся. Я, впрочем, предполагаю в плац-майоретакое рассуждение единственно потому, что оно самое естественное, самое верноеи здравое. Даже так можно сказать: если б у арестантов не было на праздникахтеатра или какогонибудь занятия в этом роде, то его следовало самому начальствувыдумать. Но так как наш плац-майор отличался совершенно обратным способоммышления, чем остальная часть человечества, то очень немудрено, что я берубольшой грех на себя, предполагая, что он знал о театре и позволил его. Такомучеловеку, как плацмайор, надо было везде кого-нибудь придавить, что-нибудьотнять, кого-нибудь лишить права – одним словом, где-нибудь произвестираспорядок. В этом отношении он был известен в целом городе. Какое ему дело,что именно от этих стеснений в остроге могли выйти шалости? На шалости естьнаказания (рассуждают такие, как наш плац-майор), а с мошенниками-арестантамистрогость и беспрерывное, буквальное исполнение закона – вот и все, что требуется!Эти бездарные исполнители закона решительно не понимают, да и не в состояниипонять, что одно буквальное исполнение его, без смысла, без понимания духа его,прямо ведет к беспорядкам, да и никогда к другому не приводило. «В законахсказано, чего же больше?» – говорят они и искренно удивляются, что от них ещетребуют, впридачу к законам, здравого рассудка и трезвой головы. Последнееособенно кажется многим из них излишнею и возмутительною роскошью, стеснением,нетерпимостью.

Но как бы то ни было, старший унтер-офицер не противоречиларестантам, а им только того и надо было. Я утвердительно скажу, что театр иблагодарность за то, что его позволили, были причиною, что на праздниках небыло ни одного серьезного беспорядка в остроге: ни одной злокачественной ссоры,ни одного воровства. Я сам был свидетелем, как свои же унимали иныхразгулявшихся или ссорившихся единственно под тем предлогом, что запретяттеатр. Унтер-офицер взял с арестантов слово, что все будет тихо и вести будутсебя хорошо. Согласились с радостью и свято исполняли обещание; льстило тожеочень, что верят их слову. Надо, впрочем, сказать, что позволить театррешительно ничего не стоило начальству, никаких пожертвований. Предварительноместа не огораживали: театр созидался и разнимался весь в какие-нибудь четвертьчаса. Продолжался он полтора часа, и, если б вдруг вышло свыше приказаниепрекратить представление, – дело бы обделалось в один миг. Костюмы былиспрятаны в сундуках у арестантов. Но прежде чем скажу, как устроен был театр икакие именно были костюмы, скажу об афише театра, то есть что именнопредполагалось играть.